Рахель Блувштейн - Переводы из Рахели

прижатьем, без движения, жестов, слов...
Протяженным прижатьем,

без движения, жестов, слов,

я к тебе прижата

в мягкой жалости вечеров.

Отдохну, пожалуй,

обожженная в жаркий зной, -

посижу устало

в безмятежной тиши лесной.

Позабуду даже

униженья судьбы хромой,

что скорбями мажет

каждый крохотный праздник мой.

Я к тебе прижата

милосердием вечеров,

сопряженьем жадным,

без движения, жестов, слов.

 Свободна вновь!

Свободна вновь! - Кандальные оковы,

которым не страшна топорная вражда,

напильник скуки пересилил без труда...

Конец, конец! - К которому готовы,

боясь его втайне, и сердце, и душа,

не радуясь ему, но плакать не спеша.

Его жена

Как уверенно голос ее

его имя поет...

Мне же - голосу верить нельзя -

выдает.

Ей - по улице рядом идти,

на глазах, на свету.

Мне же - крадучись, стежки плести

в темноту.

Ей - колечка красивого блик -

отраженьем венца.

Мне же - тяжесть чугунных вериг,

до конца.

Тель-Авив, 5686 

Напев тоски

Ты услышь меня, незабвенный мой,

Ты услышь меня - где б твой ни был кров -

Как летит поверх пустоты земной

Мой тоскливый плач, мой тоскливый зов.

Необъятен мир, в нем дорог не счесть,

На глоточек встреч - океан потерь,

Горячи мольбы, беспощадна весть,

Не сыскать того, кто шагнул за дверь.

Мой вечерний луч все видней, видней,

Близок смертный час - не боюсь его...

Буду ждать тебя до скончанья дней,

Как ждала Рахель своего.

http://www.youtube.com/watch?v=LDArv5nUWRA

Музыка Йоси Мустаки, исполняет Офра Хаза

 http://www.youtube.com/watch?v=9nkCDDaMEh0

 Исполняют Арик Айнштейн, Шмулик Краус и Джози Кац

Крохотки радости, счастья...

Крохотки радости, счастья - как ящерки хвост:

Моря клочок в городском загустевшем дыму,

Краски заката на скуке оконных корост -

Рада всему.

Рада, как птичьему пению рад птицелов,

Рада всему, что свершилось, случилось, сбылось,

Рада нанизывать бусы сияющих слов -

Все, что взбрелось.

Тель-Авив, 5686

 Обнажить все синяки...

Обнажить все синяки и снова

золотые раненой души

на гроши сочувствия пустого

раскрошить?

Ну уж нет - еще достанет силы

в свой последний спрятаться окоп

и, как прежде, улыбнуться мило:

"Дальше - стоп"...

Вернуться в странный мир давно отцветших слов...

Вернуться в странный мир давно отцветших слов

и выцветших чернил,

где лист, хоть пожелтел, но формы не сменил,

где запах прежних снов.

Как властен их диктат, как ласков их привет,

как страшен их кулак!

Как будто подан знак - всего лишь подан знак -

и нет прошедших лет.

Весна

Саре

То ли ставни захлопнуть забыла,

то ли дверь не закрыла на ключ,

но весна в одночасье пробила,

раздробила, сорвала сургуч.

Мне ли, тихой, ее разноцветье,

ее звонких ночей серебро?

Ей ли, буйной, осенние клети,

где мое плесневеет добро?

Прогоню ее прочь, потаскушку,

в шею, в спину, подальше от глаз...

Или, может, признаю подружкой

хоть на этот, единственный раз?

Тель-Авив, Нисан 5686

Они умрут весною этой

Памяти Биньямина Квинта и Элиэзера Фактори

Они умрут весною этой,

Они умрут весной,

Порой цветения и света,

Веселой и хмельной,

Когда все горести забыты,

И счастье на дому,

И тайны мира приоткрыты

И сердцу и уму.

Когда на все нашлись ответы

И нет ни мер, ни кар,

Они умрут весною этой...

Проклятье или дар?

Тель-Авив, 5686

Дни бывают - ни смысла, ни связи...

Дни бывают - ни смысла, ни связи,

словно мир потерял благодать.

Дни, когда из-за крови и грязи

даже неба клочка не видать.

Дни бывают - как раб утомленный,

раб поставленный воду толочь,

дни без зла, без добра, без резона,

как сырая, туманная ночь.

20-го Эяра, 5686

О, жизненный мой путь, загадок череда...

О, жизненный мой путь, загадок череда:

тупик за тем углом или родная дверь?

И сердце хочет знать - что ждет его теперь?

Теперь куда?

Левей? А если вдруг --">