Семен Исаакович Кирсанов - Собрание сочинений. Т. 4. Гражданская лирика и поэмы

звякает пара шпор,

едет августейший городовой.

Александр III по Невскому цокал,

стражники с шашками вдоль и поперек.

И вдруг перед вокзалом лошадь на цоколь

встала, уперлась — и ни шагу вперед.

Век ему стоять и не сдвинуться с места, —

бронзовое сердце жжет, говорят,

вывеска напротив какого-то треста

и новое прозвище — Ленин-град.

Тамбов

1

Усатые, мундирные,

вращая крупы жирные,

въезжают уланы

в какой-нибудь Тамбов.

Глядят глаза лорнетные

на клапаны кларнетные,

и медный кишечник

вывалил тромбон.

Из-за кастрюль и чайников

медлительных начальников

кокарды кухарки

увидят с этажей.

У булочных, у будочек

закинут нити удочек, —

письмовник и сонник

прочитаны уже.

«В кофточке оранжевой

я приду на рандевой,

с бравым уланом

пойду на променад.

Ты меня лишь вызови, —

выйду, стану визави,

но так, чтоб хозяйка

не взнала про меня».

И скинет белый фартучек,

на стенке веер карточек,

и пудра «Леда» —

на шкафчике ночном.

Он снимет шашку вескую,

окошко — занавескою…

Мы же песню

новую начнем!

2

Гремят возы обозные,

проходят шапки звездные,

и топот копытный

трогает панель.

Идем с тугими нервами,

работой и маневрами

покажем, покажем

защитную шинель.

Не с шашнями, а с шашками,

с потными рубашками

едем по этим

тамбовским мостовым.

Не вертимся пижонами

с чиновничьими женами, —

обходим дозоры

и на часах стоим.

Вымерли усатые,

позеленели статуи,

а степи качают

султанов ковыли.

Гордимся Первой Конною

и с выправкой спокойною

внимаем зарубежному

бряцанию вдали!..

Легенда

После битвы на Згло —

месяц побагрел.

Мертвецы без голов

спали на бугре.

— Ой, Петро, ой, Хома,

головы нема!

Ой, Вакула Русачук,

где мой русый чуб?

Ой, боюсь я, боюсь —

срежут сивый ус,

будут водку пить,

ей-ей, из башки моей!

— Чи вставать, чи лежать,

батько атаман?

Чи лежать, чи бежать

к жинкам, по домам?

…Подняло, повело

по полю туман…

— Подымайся, Павло! —

гаркнул атаман.

— Подымайсь, шантрапа

В поле ни беса!

Подбирай черепа,

целься в небеса!

В небесах широко

тучи свист разнес.

Сколько было черепов,

столько стало звезд.

Гололоба, глупа,

добела бледна —

атаманья голова

поплыла — луна…

Хлопцам спать, звездам тлеть,

ну, а мне как быть?

Брагу пить, песни петь,

девушек любить!

*

Песня мной не выдумана

хоть затейна видом она;

песню пели слепцы

под селом Селебцы.

Сельская гравюра

Мы работаем в краю

кос, вил, сена,

желто-пепельных гравюр,

где туч пена.

Мы, как кисти, рожь несем,

наш холст — лето.

Хорошо нести жнецом

сноп, сноп света.

От долин, долин, долин

туч, туч туши.

Косари бредут вдали,

свет звезд тушат.

Кубы хижин, куб бугай,

стогов кубы.

Скот уходит на луга

жевать губы.

Где коровы плоский лоб,

кадык в зобе,

гонят медленных волов:

— Цоб цоб, цобе!..

Проса желтую струю

наземь сыпя,

кормят птицу пеструю:

— Цип, цип, ципа!..

Косу к утру отклепав,

жнец, жнец, жница

ждут, когда взойдут хлеба,

им рожь снится.

И ребячий ровен сон:

кукурузой,

к ним приходит Робинзон,

зон, зон Крузо.

--">