Библиотека knigago >> Поэзия >> Поэзия >> Собрание сочинений. Т. 3. Гражданская лирика и поэмы

Семен Исаакович Кирсанов - Собрание сочинений. Т. 3. Гражданская лирика и поэмы

Собрание сочинений. Т. 3. Гражданская лирика и поэмы
Книга - Собрание сочинений. Т. 3. Гражданская лирика и поэмы.  Семен Исаакович Кирсанов  - прочитать полностью в библиотеке КнигаГо
Название:
Собрание сочинений. Т. 3. Гражданская лирика и поэмы
Семен Исаакович Кирсанов

Жанр:

Поэзия

Изадано в серии:

неизвестно

Издательство:

Художественная литература

Год издания:

ISBN:

неизвестно

Отзывы:

Комментировать

Рейтинг:

Поделись книгой с друзьями!

Помощь сайту: донат на оплату сервера

Краткое содержание книги "Собрание сочинений. Т. 3. Гражданская лирика и поэмы"

В третий том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли его гражданские лирические стихи и поэмы, написанные в 1923–1970 годах.
Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.


Читаем онлайн "Собрание сочинений. Т. 3. Гражданская лирика и поэмы". Главная страница.

Семен Кирсанов. ТОМ ТРЕТИЙ Гражданская лирика и поэмы

Гражданская лирика и поэмы (1923–1970)

Часы

Я думал, что часы — одни.

А оказалось, что они

и капельки, и океаны,

и карлики, и великаны.

И есть ничтожные века,

ничтожней малого мирка,

тысячелетья-лилипуты…

Но есть великие минуты,

и только ими ценен век,

и ими вечен человек,

и возмещают в полной мере

все дни пустые, все потери.

Я знал такие. Я любил.

И ни секунды не забыл!

Секунды — в мир величиною,

за жизнь изведанные мною.

И разве кончилось Вчера,

когда Ильич сказал: «Пора!»

Нет! Время Ленина все шире

жизнь озаряет в этом мире.

И так повсюду. Знает мир

часы карманов и квартир

и те — без никаких кронштейнов —

часы Шекспиров, часы Эйнштейнов!


ГРАЖДАНСКАЯ ЛИРИКА (1923–1970)

Песня о железнодорожнике

Расцветала снежная,

белая акация.

Утренняя спешная

шла эвакуация.

Разгоняли приставы

беспортошных с пристани.

В припортовой церкви

молились офицерики.

Умолили боженьку

службою и верою

железнодорожника

удавить на дереве.

«Вешал прокламацию?

Будешь проклинать ее.

За таку оказию

украшай акацию.

Красному воробушку

надевай веревочку

на царя и родину,

наше сковородие!»

И суда военные

зашумели пеною,

задымили хрупкими

трубами и трубками.

Днем и ночью целою

ждали власти граждане.

В городе — ни белые,

в городе — ни красные.

Но до утра серого

у сырого дерева,

темного, сторукого,

плакала старуха:

«Вырос ты удаленек,

стал теперь удавленник.

Ноги обняла бы я,

не достану — слабая…

Обняла бы ноги я,

да они высокие.

Ох, я, одинокая,

старая да ссохлая!..»

А в ворота города

залетали красные,

раскрывали вороты,

от походов грязные…

И от ветров дальних

тронулся удавленник,

будто думал тронуться

навстречу к буденновцам.


Отходная

Птица Сирин (Гамаюн, Гюлистан)

пролетает по яблонным листам.

Пролетай, Иван-царевич, веселись,

добрым глазом нынче смотрит василиск,

а под сенью василисковых крыл

император всероссийский Кирилл!

Верещит по-человечьи Гамаюн:

— Полечу я поглазеть на мою,

полечу, долечу, заберусь

на мою императорскую Русь.

Как ни щурят старушечье бельмо

Мережковский, Гиппиус, Бальмонт, —

старой шпорой забряцати слабо

у советских деревень и слобод.

У советских деревень и слобод

веют ветры Октябрьских свобод,

да с былой с православной с кабалой

облетает позолота с куполов!

Не закрутит вновь фельдфебельский ус

православно-заграничная Русь.


Улицы

Худые улицы замоскворечные,

скворцы — лоточники, дома — скворечни,

где мостовые копытом пытаны,

где камни возятся под копытами.

О, как задумались и нависли вы,

как замечталися вы завистливо

о свежих вывесок позументе,

торцах, булыжниках и цементе.

Сквозь прорву мусора и трубы гарные

глядите в звонкое кольцо бульварное, —

туда, где улицы легли торцовые,

где скачут лошади, пригарцовывая,

где, свистом площади обволакивая,

несутся мягкие «паккарды» лаковые,

где каждый дом галунами вышит,

где этажи — колоколен выше.

От вала Крымского до Земляного —

туман от варева от смоляного.

Вот черный ворох лопатой подняли…

Скажи — тут город ли, преисподня ли?

Тут кроют город, тут варят кровь его —

от вала Крымского до Коровьего.

Худые

Оставить комментарий:


Ваш e-mail является приватным и не будет опубликован в комментарии.