Владимир Владимирович Маяковский - Париж (1924-1925)

Поговорим

                    о пустяках путевых,

о нашинском ремеслишке.

Теперь

              плохие стихи —

                                           труха.

Хороший —

                      себе дороже.

С хорошим

                    и я б

                             свои потроха

сложил

              под забором

                                     тоже.

Бумаги

             гладь

                       облевывая

пером,

            концом губы —

поэт,

         как блядь рублевая,

живет

           с словцом любым.

Я жизнь

               отдать

                           за сегодня

                                              рад.

Какая это громада!

Вы чуете

                слово —

                                пролетариат? —

ему

       грандиозное надо.

Из кожи

               надо

                        вылазить тут,

а нас —

               к журнальчикам

                                           премией.

Когда ж поймут,

                            что поэзия —

                                                    труд,

что место нужно

                              и время ей.

«Лицом к деревне» —

                                        заданье дано,—

за гусли,

               поэты-други!

Поймите ж —

                        лицо у меня

                                              одно —

оно лицо,

                 а не флюгер.

А тут и ГУС

                    отверзает уста:

вопрос не решен.

                               «Который?

Поэт?

           Так ведь это ж —

                                          просто кустарь,

простой кустарь,

                              без мотора».

Перо

         такому

                     в язык вонзи,

прибей

             к векам кунсткамер.

Ты врешь.

                   Еще

                           не найден бензин,

что движет

                    сердец кусками.

Идею

          нельзя

                       замешать на воде.

В воде

             отсыреет идейка.

Поэт

         никогда

                       и не жил без идей.

Что я —

               попугай?

                              индейка?

К рабочему

                     надо

                              идти серьезней —

недооценили их мы.

Поэты,

            покайтесь,

                               пока не поздно,

во всех

             отглагольных рифмах.

У нас

         поэт

                 событья берет —

опишет

             вчерашний гул,

а надо

            рваться

                           в завтра,

                                           вперед,

чтоб брюки

                     трещали

                                    в шагу.

В садах коммуны

                               вспомнят о барде

какие

          птицы

                     зальются им?

Что

       будет

                  с веток

                               товарищ Вардин

рассвистывать

                          свои резолюции?!

За глотку возьмем.

                                 «Теперь поори,

несбитая быта морда!»

И вижу,

             зависть

                           зажглась и горит

в глазах

              моего натюрморта.

И каплет

                с Верлена

                                   в стакан слеза.

Он весь —

                    как зуб на сверле́.

Тут

       к нам

                 подходит

                                  Поль Сезан:

«Я

      так

            напишу вас, Верлен».

Он

--">