Давид Самойлович Самойлов - Струфиан

(НЕДОСТОВЕРНАЯ ПОВЕСТЬ)

1

 А где-то, говорят, в Сахаре,

 Нашел рисунки Питер Пэн:

 Подобные скафандрам хари

 И усики вроде антенн,

 А может - маленькие роги.

 (Возможно - духи или боги, -

 Писал профессор Ольдерогге.)

2

 Дул сильный ветер в Таганроге,

 Обычный в пору ноября.

 Многообразные тревоги

 Томили русского царя,

 От неустройства и досад

 Он выходил в осенний сад

 Для совершенья моциона,

 Где кроны пели исступленно

 И собирался снегопад.

 Я, впрочем, не был в том саду

 И точно ведать не могу,

 Как ветры веяли морские

 В том достопамятном году.

 Есть документы, дневники,

 Но верным фактам вопреки

 Есть данные кое-какие.

 А эти данные гласят

 (И в них загадка для потомства),

 Что более ста лет назад

 В одной заимке возле Томска

 Жил некий старец непростой,

 Феодором он прозывался.

 Лев Николаевич Толстой

 Весьма им интересовался.

 О старце шел в народе слух,

 Что, не в пример земным владыкам,

 Царь Александр покинул вдруг

 Дворец и власть, семейный круг

 И поселился в месте диком.

 Мне жаль всегда таких легенд!

 В них запечатлено движенье

 Народного воображенья.

 Увы! всему опроверженье -

 Один престранный документ,

 Оставшийся по смерти старца:

 Так называемая 'тайна' -

 Листы бумаги в виде лент,

 На них - цифирь, и может статься,

 Расставленная не случайно.

 Один знакомый программист

 Искал загадку той цифири

 И сообщил: 'Понятен смысл

 Ее, как дважды два - четыре.

 Слова - 'а крыют струфиан' -

 Являются ключом разгадки'.

 И излагал - в каком порядке

 И как случилось, что царя

 С отшельником сошлись дороги...

3

 Дул сильный ветер в Таганроге,

 Обычный в пору ноября.

 Топталось море, словно гурт,

 Захватывало дух от гула.

 Но почему-то в Петербург

 Царя нисколько не тянуло.

 Себе внимая, Александр

 Испытывал рожденье чувства,

 Похожего на этот сад,

 Где было сумрачно и пусто.

 Пейзаж осенний был под стать

 Его душевному бессилью.

 - Но кто же будет за Россию

 Перед всевышним отвечать?

 Неужто братец Николай,

 Который хуже Константина...

 А Миша груб и шелопай...

 Какая грустная картина!.. -

 Темнел от мыслей царский лик

 И делался me'lancolique.

 - Уход от власти - страшный шаг.

 В России трудны перемены...

 И небывалые измены

 Сужают душный свой кушак...

 Одиннадцатого числа

 Царь принял тайного посла.

 То прибыл унтер-офицер

 Шервуд, ему открывший цель

 И деятельность тайных обществ.

 - О да! Уже не только ропщут! -

 Он шел, вдыхая горький яд

 И дух осеннего убранства.

 - Цвет гвардии и цвет дворянства!

 А знают ли, чего хотят?..

 Но я им, впрочем, не судья...У нас цари, цареубийцы

 Не знают меж собой границы

 И мрут от одного питья...

 Ужасно за своим плечом

 Все время чуять тень злодея...

 Быть жертвою иль палачом... -

 Он обернулся, холодея.

 Смеркалось. Облачно, туманно

 Над Таганрогом. И тогда

 Подумал император:

 - Странно,

 Что в небе светится звезда...

4

 - Звезда! А может, божий знак? -

 На небо глянув, думал Федор

 Кузьмин. Он пробрался обходом

 К ограде царского жилья.

 И вслушивался в полумрак.

 Он родом был донской казак.

 На Бонапарта шел походом.

 Потом торговлей в Таганроге

 Он пробавлялся год за годом И

 вдруг затосковал о боге

 И перестал курить табак.

 Торговлю бросил. Слобожанам

 Внушал Кузьмин невольный страх.

 Он жил в домишке деревянном

 Близ моря на семи ветрах.

 Уж не бесовское ли дело

 Творилось в доме Кузьмина,

 Где часто за полночь горела

 В окошке тусклая свеча!

 Кузьмин писал. А что писал

--">