Давид Самойлович Самойлов - Струфиан

 И для чего - никто не знал.

 А он, под вечный хруст прибоя,

 Склонясь над стопкою бумаг,

 Который год писал: 'Благое

 Намеренье об исправленье

 Империи Российской'. Так

 Именовалось сочиненье,

 Которое, как откровенье,

 Писал задумчивый казак.

 И для того стоял сейчас

 Близ императорского дома,

 Где было все ему знакомо -

 Любой проход и каждый лаз -

 Феодор неприметной тенью,

 Чтоб государю в ноги пасть,

 Дабы осуществила власть

 'Намеренье об исправленье'.

5

 Поскольку не был сей трактат

 Вручен (читайте нашу повесть),

 Мы суть его изложим, то есть

 Представим несколько цитат.

 'На нас, как ядовитый чад,

 Европа насылает ересь.

 И на Руси не станет через

 Сто лет следа от наших чад.

 Не будет девы с коромыслом,

 Не будет молодца с сохой.

 Восторжествует дух сухой,

 Несовместимый с русским смыслом.

 И эта духа сухота

 Убьет все промыслы, ремесла;

 Во всей России не найдется

 Ни колеса, ни хомута.

 Дабы России не остаться

 Без колеса и хомута,

 Необходимо наше царство

 В глухие увести места -

 В Сибирь, на Север, на Восток,

 Оставив за Москвой заслоны,

 Как некогда увел пророк

 Народ в предел незаселенный'.

 'Необходимы также меры

 Для возвращенья старой веры.

 В никонианстве есть порок,

 И суть его - замах вселенский.

 Руси сибирской, деревенской

 Пойти сие не может впрок'.

 В провинции любых времен

 Есть свой уездный Сен-Симон.

 Кузьмин был этого закала.

 И потому он излагал

 С таким упорством идеал

 Российского провинциала.

 И вот настал высокий час

 Вручения царю прожекта.

 Кузьмин вздохнул и, помолясь,

 Просунул тело в узкий лаз.

6

 Дом, где располагался царь,

 А вместе с ним императрица,

 Напоминал собою ларь,

 Как в описаньях говорится,

 И выходил его фасад

 На небольшой фруктовый сад.

 От моря дальнобойный гул

 Был слышен - волны набегали.

 Гвардеец, взяв на караул,

 Стоял в дверях и не дыхнул.

 В покоях свечи зажигали.

 Барон Иван Иваныч Дибич

 Глядел из кабинета в сад,

 Стараясь в сумраке увидеть,

 Идет ли к дому Александр.

 А государь замедлил шаг,

 Увидев в небе звездный знак.

 Кузьмин шел прямо на него,

 Готовый сразу падать ниц.

 Прошу запомнить: таково

 Расположенье было лиц -

 Гвардеец, Дибич, государь

 И Федор, обыватель местный, -

 Когда послышался удар

 И вдруг разлился свет небесный.

 Был непонятен и внезапен

 Зеленоватый свет. Его,

 Биясь как сердце, источало

 Неведомое существо,

 Или скорее вещество,

 Которое в тот миг упало

 С негромким звуком, вроде 'пах!',

 Напоминавшее колпак

 Или, точнее, полушарье,

 Чуть сплюснутое по бокам,

 Производившее шуршанье,

 Подобно легким сквознякам...

 Оно держалось на лучах,

 Как бы на тысяче ресничин.

 В нем свет то вспыхивал, то чах,

 И звук, напоминавший 'пах!',

 Был страшноват и непривычен.

 И в том полупрозрачном теле

 Уродцы странные сидели,

 Как мог потом поклясться Федор,

 На головах у тех уродов

 Торчали небольшие рожки,

 Пока же, как это постичь

 Не зная, завопил Кузьмич

 И рухнул посреди дорожки,

 Он видел в сорока шагах,

 Как это чудо, разгораясь,

 Вдруг поднялось на двух ногах

 И встало, словно птица страус.

 И тут уж Федор пал в туман,

 Шепча: 'Крылатый струфиан...'

 В окно все это видел Дибич,

 Но не успел из дому выбечь.

 А выбежав, увидел - пуст

 И дик был сад.

 И пал без чувств...

 Очнулся.

 На часах гвардейца

 Хватил удар.

 И он был мертв,

 Неподалеку был простерт

 Свидетель чуда иль злодейства,

 А может быть, и сам злодей.

 А больше не было людей.

 И понял Дибич, сад обшаря,

 Что не хватало государя.

--">