Евгений Александрович Евтушенко - Почти напоследок

Евгений Евтушенко

Почти напослідок

4702010200 — 357

В 078(02)-85 207-85

© Издательство «Молодая гвардия», 1985 г.

мои университеты

Я учился не только у тех,

кто из рам золоченых лучился,

а у всех, кто на паспортном фото

и то не совсем получился.

Больше, чем у Толстого,

учился я с детства толково

у слепцов,

по вагонам хрипевших про графа Толстого.

У барака

учился я больше, чем у Пастернака.

Драка — это стихия моя,

и стихи мои в стиле «баракко».

Я уроки Есенина брал

в забегаловках у инвалидов,

раздиравших тельняшки,

все тайны свои немудреные выдав.

Маяковского «лесенка»

столько мне не дарила,

как замызганных лестниц

штанами надраенные перила.

Я учился в Зиме

у моих молчаливейших бабок

не бояться порезов, царапин

и прочих других окарябок.

Я учился у дяди Андрея,

трехтонку гонявшего вместо

бензина на чурках,

различать: кто — в залатанных катанках,

кто — в окантованных бурках.

У Четвертой Мещанской учился,

у Марьиной рощи

быть стальнее ножа

и чинарика проще.

Пустыри — мои пастыри.

Очередь — вот моя матерь.

Я учился у всех огольцов,

кто меня колошматил.

Я учился прорыву

разбойного русского слова

не у профессоров,

а у взмокшего Севы Боброва.

Я учился

у бледных издерганных графоманов

с роковым содержаньем стихов

и пустым содержаньем карманов.

Я учился у всех чудаков с чердаков,

у закройщицы Алки,

целовавшей меня

в темной кухне ночной коммуналки.

Я учился

у созданной мною бетонщицы Нюшки,

для которой всю жизнь

собирал по России веснушки.

I Мошка — это я сам,

и все Нюшки России,

сотрясая Нью-Йорк и Париж,

из меня голосили.

Сам я собрав иа родинок Родины,

ссадин и шрамов,

колыбелей и кладбищ,

хибарок и храмов.

Первым шаром земным для меня

был без ниточки в нем заграничной

мяч тряпичный

с прилипшею крошкой кирпичной,

и когда я прорвался к земному,

уже настоящему шару,

я увидел — он тоже лоскутный

и тоже подвержен удару.

И я проклял кровавый футбол,

где играют планетой без судей и правил,

и любой лоскуточек планеты,

к нему прикоснувшись, прославил:

И я шел по планете,

как будто по Марьиной роще гигантской,

и учился по лицам старух —

то вьетнамской, а то перуанской.

Я учился смекалке,

преподанной голью всемирной и рванью,

эскимосскому нюху во льдах,

итальянскому неуныванью.

Я учился у Гарлема

бедность не чувствовать бедной,

словно негр,

чье лицо лишь намазано кожею белой.

И я понял, что гнет большинство

на других свои шеи,

а в морщины тех шей

меньшинство укрывается, словно в траншеи.

И я понял, что долг большинства —

заклейменных проклятьем хозяев —

из народных морщин

выбить всех окопавшихся в них негодяев!

Я

--">