Леонид Александрович Сапожников - Изогну семь красок в дугу

ИЗОГНУ СЕМЬ КРАСОК В ДУГУ

* * *

Скажу сразу: я не считаю себя поэтом. Просто писал много лет стихи, как чуть ли не каждый влюбленный в литературу и прекрасный пол.

А еще, будучи туристом, перерабатывал походную романтику в строчки и мелодии. Последние не очень-то мне удавались, а вот приз Киевского конкурса авторской песни за лучшие стихи я получал не раз.

Барды в своих концертах часто вспоминают, при каких обстоятельствах родилась та или иная песня. Есть мнение, что они «тянут время». Думаю, это все же не так. Любительские стихи, в отличие от профессиональных, — не самодостаточный продукт. Им нужна поддержка. Ею-то и служат комментарии: помогают публике понять автора, а понять — значит простить.:)

Воспользуюсь такой поддержкой и я. Excuse me, my dear reader…

_____

I. БЛАГОДАРЮ ВАС, ЖЕНЩИНЫ

Алла

Мы познакомились в турпоходе по Карпатам и вскоре расстались. Алла жила с маленькой дочкой в Москве возле станции метро «Сокол». Звала в гости, мне долго не удавалось приехать. Наконец все-таки вырвался с работы. Перед ее дверью увидел крохотный коврик для ног — нет, для ножек! Много ли надо влюбленному для вдохновения?:)

Маленькие женщины

Маленькие женщины с маленькими ножками

в маленькой квартире весело живут.

Тикает будильничек, и неслышной кошкою

ходит по паркету маленький уют.

И не страшен женщинам черный чертик с рожками,

и не страшен женщинам волк, свиреп и лют,—

ведь будильник тикает, и пушистой кошкою

ходит по паркету маленький уют.

Гром колышет улицу, призраки промокшие

в мертвом свете молнии призрачно снуют!

И приятно призраку, что за тем окошком

ходит рыжей кошкой маленький уют.

Около станции «Сокол»

Около станции «Сокол»,

в доме высоком-высоком

девушка-полуребенок,

девушка-гадкий утенок.

Адрес записан в блокноте:

«Будете — может, зайдете?»

«Буду. Конечно, буду,

только работы груда».

Вновь набухают почки —

Буду! Теперь уже точно! —

и уплывают дюймовочки

на лепестках цветочных.

Стойкий солдатик из олова

храбро шагает в огонь.

Буду. Теперь уже скоро —

Месяц еще — другой…

Ветер свистит, задирается,

листьями хлещет по лицам.

Нету страницы с адресом,

стала страница птицей,

выпорхнула беспечно

синей ночной порою…

Сказки, конечно, вечны.

Сказки, но — не герои.

1968

Люся

Однажды ранней весной мне приснилось, что наша киевская телевышка (еще первая, на Крещатике) выходила замуж. Она надела фату, и на город опустился туман.

Стихи сложились как бы сами собой, — я тоже был влюблен и собирался жениться. И только много позже пришла догадка, что две последние строчки были зашифрованным предостережением…

Бегущая сквозь туман

Телевышка надела густую фату,

И на город упал серебристый туман.

В ореолах стоят фонари на мосту,

И в тумане, как рыбы, уснули дома.

Ты бежишь сквозь туман, не касаясь земли,

Бьет по струнам хмелеющий март-музыкант,

И все чудится мне: за тобой корабли,

На ногах у тебя башмачки Фрэзи Грант.

Как все странно в тумане — без лиц голоса,

Будто старые записи слушает жизнь…

Если вдруг опадут у меня паруса,

Ты мне берег надежды тогда укажи.

Телевышка сегодня в нарядной фате,

Так давайте, оркестры, играйте парад!

Но все грустные струны, все струны не те

Щиплет март захмелевший совсем невпопад.

1970

Аля

Ежик

Как хорошо ежу в твоих ладонях!

Он фыркает и колется, чудак.

Бедняга ёж пока еще не понял:

Неволя — нет, твои ладони — да!

Надежен домик, пальцы как стропила,

А вместо кровли волосы твои…

Что мило мне, то ежику немило,

Он убегает, ты его — лови!

1979

Люба

Полночное

Ты по --">