Анна Петровна Керн - Воспоминания. Переписка

мной;
Полтавских муз поведать тайны, —
А пишешь лишь об ней одной.
Нет, это ясно, милый мой,
Нет, не влюблен Пирон Украйны.
Ты прав, что может быть важней
На свете женщины прекрасной?
Улыбка, взор ее очей
Дороже злата и честей,
Дороже славы разногласной;
Поговорим опять об ней.
Хвалю, мой друг, ее охоту,
Поотдохнув, рожать детей,
Подобных матери своей,
И счастлив, кто разделит с ней
Сию приятную заботу,
Не наведет она зевоту.
Дай бог, чтоб только Гименей
Меж тем продлил свою дремоту!
Но не согласен я с тобой,
Не одобряю я развода,
Во-первых, веры долг святой,
Закон и самая природа...
А во-вторых, замечу я,
8

Благопристойные мужья
Для умных жен необходимы:
При них домашние друзья
Иль чуть заметны, иль незримы.
Поверьте, милые мои,
Одно другому помогает,
И солнце брака затмевает
Звезду стыдливую любви.
Михайловское.
А. Пушкин

Восхищенная Пушкиным, я страстно хотела увидеть его, и
это желание исполнилось во время пребывания моего в доме
тетки моей, в Тригорском, в 1825 г., в июне месяце. Вот как это
было. Мы сидели за обедом и смеялись над привычкою одного г-на Рокотова, повторяющего беспрестанно: «Pardonnez
ma franchise» и «Je tiens beaucoup à votre opinion» 7. Как вдруг
вошел Пушкин с большой, толстой палкой в руках. Он после
часто к нам являлся во время обеда, но не садился за стол; он
обедал у себя, гораздо раньше, и ел очень мало. Приходил он
всегда с большими дворовыми собаками, chien-loop 8. Тетушка, подле которой я сидела, мне его представила, он очень
низко поклонился, но не сказал ни слова: робость видна была
в его движениях. Я тоже не нашлась ничего ему сказать, и мы
не скоро ознакомились и заговорили. Да и трудно было с ним
вдруг сблизиться; он был очень неровен в обращении: то
шумно весел, то грустен, то робок, то дерзок, то нескончаемо
любезен, то томительно скучен, — и нельзя было угадать, в
каком он будет расположении духа через минуту. Раз он был
так нелюбезен, что сам в этом сознался сестре, говоря: «Ai-je
été assez vulgaire aujoud'hui!» 9 Вообще же надо сказать, что он
не умел скрывать своих чувств, выражал их всегда искренно и
«Простите за откровенность» и «Я весьма дорожу вашим мнением» (фр.).
Волкодавами (фр.).
9 До чего же я был неучтив сегодня! (фр.).
7
8

9

был неописанно хорош, когда что-нибудь приятное волновало его... Так, один раз мы восхищались его тихою радостью,
когда он получил от какого-то помещика при любезном
письме охотничий рог на бронзовой цепочке, который ему нравился. Читая это письмо и любуясь рогом, он сиял удовольствием и повторял: «Charmant! Charmant!» 10 Когда же он
решался быть любезным, то ничто не могло сравниться с
блеском, остротою и увлекательностью его речи. В одном из
таких настроений он, собравши нас в кружок, рассказал
сказку про Черта, который ездил на извозчике на Васильевский остров. Эту сказку с его же слов записал некто Титов и
поместил, кажется, в Подснежнике. Пушкин был невыразимо
мил, когда задавал себе тему угощать и занимать общество.
Однажды с этою целью явился он в Тригорское с своею большою черною книгою, на полях которой были начерчены
ножки и головки, и сказал, что он принес ее для меня. Вскоре
мы уселись вокруг него, и он прочитал нам своих «Цыган».
Впервые мы слышали эту чудную поэму, и я никогда не забуду того восторга, который охватил мою душу!.. Я была в
упоении как от текучих стихов этой чудной поэмы, так и от
его чтения, в котором было столько музыкальности, что я истаивала от наслаждения; он имел голос певучий, мелодический и, как он говорит про Овидия в своих «Цыганах»:
И голос шуму вод подобный.

Через несколько дней после этого чтения тетушка предложила нам всем после ужина прогулку в Михайловское.
Пушкин очень обрадовался этому, и мы поехали. Погода
была чудесная, лунная июньская ночь дышала прохладой и
ароматом полей. Мы ехали в двух экипажах: тетушка с сыном
в одном; сестра, Пушкин и я в другом. Ни прежде, ни после я
не видала его так добродушно веселым и любезным. Он шутил без острот и сарказмов; хвалил луну, не называл ее глупою, а говорил: «J'aime la lune quand elle éclaire un beau
10

Чудесно! Чудесно! (фр.).
10

visage» 11, хвалил природу и говорил, что он торжествует, воображая в ту минуту, будто Александр Полторацкий остался на
крыльце у Олениных, а он уехал со мною; это был намек на то,
как он завидовал при нашей первой встрече А. Полторацкому,
когда тот уехал со мною. --">