Екатерина Булгакова - На том же месте через десять лет

Екатерина Булгакова На том же месте через десять лет

Как-то давно я посещал Оренбург. Славный городишко, с красивыми улицами, словно в древней Франции, узкими правда, но это не так страшно. Тогда я смог насладиться красотой Урала по-настоящему. До этого я посетил множество достопримечательностей того края: Уральские горы, Уральскую Венецию, где к слову получил невероятные эмоции и кучу приятных воспоминаний до самой моей кончины, Перевал Дятлова, Гору Народную, Реку Ай в Башкортостане и как раз по приезде оттуда меня занесло в Оренбург. Конечно, об этом славном местечке планеты сложилось достаточно много произведений, тот же самый роман Пушкина «Капитанская Дочка». Приехал я туда ночью, на поезде, и сразу же попросил проводника, который уже был тут не раз, объяснить мне дорогу до ближней гостиницы.

– Ой, товарищ, – тяжело вздыхал старик и пытался вспомнить хотя бы ближайшую гостиницу. Долго он пыхтел, параллельно провожая взглядом каждого, кто выходил из вагона, а после взглянул на меня своими зелёными грустными от старости глазами. – Спроси у людей, память моя старая, честно слово, давно уж позабыл.

Я, удивлённый такому ответу, ещё немного поворчал об этом. Кого же я встречу поздней ночью в совершенно неизвестном мне городе? Я отошёл от проводника подальше, ещё несколько раз после озираясь по сторонам, в надежде увидеть хоть единственную человеческую душу. На улице было холодно. Стоял предновогодний мороз, хотя до самого декабря оставалось всего 3 каких-то несчастных дня. Тут мой взгляд упал на мужичка лет 40-45, который сидел на лестнице вокзала. На нём был надет тёмно-синий офицерский мундир, офицерская фуражка и высокие начищенные сапоги. Незнакомец курил трубку, смотря на то, как медленно срывается с неба первый снег. Я решился подойти к нему, перед этим вежливо спросив разрешения на возможность «прикурить». Его взгляд сливался с частичками замёрзшей воды, что срывались с неба, и я не мог разглядеть, куда именно направлены его глаза. Мужчина лишь взглянул на меня и достал из-за пазухи спички, неспеша доставая одну и воспылая её, поднося к моей сигарете.

– Уважаемый, не подскажите, где ближняя гостиница? – спросил я и присел рядом на свой чемодан, перед этим расстегнув нижние пуговицы французского пальто. Я задымил. Было непонятно от чего исходит лёгкий дымок изо рта. От мороза? Быть может от табака? Клубы дыма извивались в воздухе, а мелкие снежинки переливались в свете луны, порой излучая искрящийся свет прямиком в глаза.

– Двести вёрст отсюда.

Он был не многословен. Я вновь взглянул на незнакомца, чтобы изучить его лицо. Овальное формой, с небольшим количеством морщин, безжизненные, совершенно пустые, глаза, которые смотрели куда-то вперёд, на пустую дорогу. Почему же они не горят? Я взглянул на его руки и не заметил ни на одной обручального кольца. Ни на правой, ни на левой. Конечно, соглашусь, с моей стороны было крайне некрасиво и неприлично разглядывать совершенно незнакомого мне человека, но интерес поедал меня изнутри.

– Понимаю, что моя натура приковывает всеобщий интерес, но неприлично в упор и так нагло наблюдать за совершенным незнакомцем. Не находите? – эти слова вновь привели меня в чувство, и я кивнул. В ответ лишь послышался офицерский смешок. Такой, какой я мог слышать лишь при службе на этом же Урале, когда был совсем молодым мальчишкой-рядовым. – Меня Аркадий зовут, а Вас, товарищ наблюдатель?

Он повернул своё лицо на меня, и теперь моему взору открылся новый вид. Безжизненные глаза смотрели прямиком в мою душу, будто бы раздирая её изнутри. Я вздрогнул. Ещё никогда, ни в одном месте на меня не смотрели так строго и бесчувственно. Я обомлел. Этим большим голубым глазам шла бы яркая искра, которой, увы, я не смог найти там.

– Пётр. – Ответил я и решил, что нужно прекращать этот бесчувственный, настолько пугающий контакт. После очередной затяжки, я выдохнул ядкий дым из лёгких, опуская взгляд куда-то под ноги. – Почему Вы сидите ночью на вокзале, Аркадий? Вы кого-то ждёте?

Он лишь посмеялся. Нигде прежде я не слышал такой горький, душераздирающий смех. Даже не смех, а усмешку. Возможно, это потому, что на моём жизненном пути всегда встречались люди с меньшей печалью, чем этот офицер. Я лишь ждал, когда он мне ответит, продолжая сидеть в тишине, не смея нарушить её. Ни один из нас не обмолвил и слова за те двадцать минут, что мы там находились. А после офицер вновь --">