Ханна Хауэлл - Горец-победитель

Ханна Хауэлл Горец-победитель

Глава 1

«Что за ангел стоит рядом с братом Мэтью? – подумал Лайам, глядя из-под полуприкрытых век на хмурую парочку, наклонившуюся над ним. – И почему не удается полностью открыть глаза?»

Его толкнул очередной приступ боли, и когда он застонал, Мэтью и ангел склонились ниже.

– Думаешь, он выживет? – спросил Мэтью.

– Да, – отозвался ангел, – хотя какое-то время будет жалеть, что не умер.

Как странно. У ангела такой голос, который вызывает у мужчины мысли о спальне с камином, о нежной обнаженной коже и густой меховой шкуре, подумал Лайам. Он попробовал поднять голову, но движение причинило нестерпимую боль. Такое ощущение, будто он попал под лошадь, и может даже, под десяток очень больших лошадей.

– Красивый парень, – сказал ангел, и женская рука, маленькая, нежная, погладила Лайама по лбу.

– Как ты можешь видеть, что он красивый? Он выглядит так, будто его швырнули на землю и по нему проскакал табун.

Они с Мэтью всегда думали одинаково, вспомнил Лайам. Мэтью – один из немногих, по кому Лайам скучал, покинув монастырь. Сейчас он скучал по прикосновению маленькой ручки ангела.

Рука осторожно погладила его по лбу, но это легкое прикосновение, казалось, сняло какую-то часть боли.

– Я вижу, что он высок и хорошо сложен.

– Ты не должна замечать подобные вещи!

– Фи, кузен, я же не слепая.

– Может, и не слепая, но все равно это неправильно. А он сейчас не в лучшем виде, как можно заметить.

– Уж это точно. Однако я думаю, что его лучший вид очень хорош, правда? Может, он так же красив, как наш кузен Пейтон, как ты считаешь?

Мэтью презрительно фыркнул:

– Красивее. По правде говоря, я никогда не верил, что он у нас останется.

Выходит, кто-то по его внешнему виду определил, что он не пригоден для религиозной жизни? Лайам считал, что это не слишком справедливое суждение, но не мог подать голос, чтобы высказать свое мнение. Несмотря на боль, его сознание оставалось ясным, но он не мог позвать их или каким-нибудь движением показать, что слышит, как они его обсуждают. Хотя он видел их из-под ресниц, глаза не открылись достаточно, они не могли заметить, что Лайам очнулся.

– Думаешь, у него не было истинного призвания? – спросил ангел.

– Не было, – ответил Мэтью. – Он любил учиться, быстро все схватывал, но мы не многому его научили. Монастырь у нас маленький, бедный, это не какое-то солидное учебное заведение. Я думаю, для него здесь было слишком тихо, слишком мирно. Лайам скучал по своей семье. Я знаком с его родичами и могу его понять: большущая толпа здоровенных, горластых, невоспитанных мужчин. Образование несколько смягчило в нем эти черты, но не изжило до конца. По-моему, монастырская рутина, однообразие наших дней начало изнурять его дух.

Лайам слегка удивился, что старый друг так хорошо его знал. Он действительно был неугомонным, да и сейчас остался таким же. Тишина и строгий режим монастырской жизни постоянно давили на него, он задыхался и скучал по родственникам. На какой-то момент Лайам даже порадовался, что не может говорить: он боялся, что стал бы просить позвать их, как брошенный ребенок.

– Да, это тяжело, – сказал ангел. – Больше всего меня удивляет, как ты смог вписаться в эту жизнь. Наверное, у тебя такое призвание, да?

– Да, – согласился Мэтью. – С детства. Но ты не думай, что я все забыл, Кайра. Временами мне бывает очень тоскливо без вас, но здешнее братство – тоже своего рода семья. Вероятно, я вскоре вас навещу. Я стал проводить много времени в размышлениях о том, как вы там выращиваете зерно, все ли здоровы и сильны по-прежнему, и многое в таком роде. В письмах всего не расскажешь…

– Не расскажешь. – Кайра вздохнула. – Я тоже скучаю, ведь уже шесть месяцев, как я уехала.

«Кайра», – повторил в уме Лайам. Прекрасное имя. Он попробовал, невзирая на боль, шевельнуть рукой, а когда рука не подчинилась команде, его охватила паника. Похоже, он привязан к кровати, но… почему они это сделали? Не хотят, чтобы он двигался? Или у него такие серьезные травмы? А может, он ошибается и они не собираются оказывать ему помощь? Значит, он просто пленник?

Когда эти вопросы пронеслись в его голове, Лайам напрягся и натянул узы, но свирепая боль, пронзившая его тело с головы до пят, заставила несчастного застонать.

Мягкие маленькие ручки легли – одна на его лоб, другая на грудь, и он затих.

– Кажется, молодой человек очнулся, кузен, – сказала Кайра. – --">