Лариса Шубникова - Я тебе не ровня (СИ)

отдавая дань древнему богу Перуну. Вжик — нет человека, еще вжик — еще одна душа покинула тело. И все это сноровисто, скупо, обыденно. Будто работу делал привычную.

Рыжая хоть и засмотрелась на жатву его кровавую, но и опомнилась враз. Заползла под ближнюю телегу, а уж оттуда смотрела, как отбили деда и докромсали татей. Немного погодя, когда ратники бросились догонять сбежавших лихих людишек, Ариша вылезла из укрытия и побежала.

— Дедуля!!

— Аринка, цела? — дед обнял девчонку, прижал к себе. — Думал конец нам всем. Ты почто, глупая, выскочила? Мой век уж считан, а ты бы осталась бесчестной. Вдругоряд не смей!

— Деда, голубчик, как они тебя… — Аринка смотрела на него — грязного, окровавленного и слез сдержать не смогла.

— Ну, будет, будет. Все уж прошло. А и грязная ты, внуч, как тот хряк Мамевский.

И правда: лицо в грязи, коса как глиняная сосулька, а зипун старый — продран и угваздан.

Пока улеглась суматоха, пока обозники ставили телеги и собирали рухлядь свою и скарб, укладывали мертвых, да раненых, дед с внучкой уселись в свою подводу и ждали команды ратников отправляться. Уж известно стало, что малый отряд послан был воеводой Медведевым на встречу друга. Михаил Афанасьевич пытался было заговорить с тем страшным, черным, но тот лишь кивнул в ответ на дедову благодарность и слова не обронил. Только повел чернючими глазами из-под шлема по грязной Аринке и надолго не задержал взгляда.

На подворье воеводском оказались спустя часа четыре, и встречены были хозяином и хозяйкой радушно, хлопотливо.

— Мишка, чёрт книжный, досталось тебе? А Аринка-то где? — пока друзья обнимались, девушка выглядывала из-за плеча деда. — Эта чтоль?

— Она, — дед выпихнул Аришу вперед.

Приземистый, крепкий старик воевода-боярин, внимательно оглядел девушку.

— Ну, здравствуй, Арина…как тебя по-батюшке?

Аринка слегка удивилась тому, что дед скривился, но ответила:

— Игнатовна.

— Во-во… Игнатовна. Вот увидь я тебя на улице, подумал бы, что ты кувшин глиняный на ножках.

Аринка, хоть и напугана была давешней стычкой, но все одно, поняла — воевода веселый и добрый.

— Благодарствуй, боярин Фрол Кузьмич, за подмогу. Без твоих ратников быть бы мне кувшином без ножек, — подумала и добавила, — И без ручек.

Воевода ухмыльнулся, подкрутил сивый ус.

— Ништо. Отмоем, покормим, глядишь и девкой станешь наново, — он обернулся в жене своей пухлой. — Светлана Павловна, принимай гостью, да смотри, чтоб баню крепче топили. Тут работы на полдня.

— Полно, батюшка. Вот неймется тебе, — улыбалась женщина. — Пойдем, Ариша, я тебя расположу.

Попала Арина в богатые боярские хоромины и подивилась — просторные, светлые. Не в пример тем, в которых жил в городище князь Владислав. Долго ей крутить головой-то не дали. Пришли две чернавки и под оханья боярыни Светланы, отвели ее в баньку. А потом уж, разомлевшую и чистую, обрядили в свежую рубаху и запону. Вечерять Арина не стала, сомлела на лавке в гриднице.

Металась Ариша всю ночь во сне под теплыми шкурами. Все будто отбивалась от бородатого грязного татя, и всякий раз лилась на нее теплая его кровь, катилась по траве отрубленная голова со страшно выпученными глазами.

Чернавка, что ночевала на полу в гриднице все шебуршалась, предлагала Аришке то воды, то взвару. Рыжая отказывалась и снова засыпала, и снова кричала во сне, металась страшно.

От автора:

Запона — девичья холщевая одежда из прямоугольного отреза ткани, сложенного пополам и имевшего на сгибе отверстие для головы. Надевалась поверх рубахи.

Переметно — здесь и далее по тексту будут встречаться простонародные выражения. Давать ремарки не стану, предполагая, что читатель прекрасно понимает смысл вышедших из употребления слов.

Шушпан — холщовый кафтан, с красною оторочкой, обшивкою, иногда вышитый гарусом.

Большуха — старшая женщина в доме, хозяйка. В данном случае — жена хозяина.

Тать — вор, похититель, мошенник, грабитель.

Глава 2

— Мишка, а и постарел ты. Вон уж глаз под морщинами не видать. Сивый весь стал, аки наш поп местный, — Фрол Кузьмич потчевал друга старого пивом после баньки. — Сколь же ты по свету шастал, чёрт ученый? И ведь сберёг Аришку-то.

— Фролушка, видно доля моя такая неприкаянная. Одна радость девчушка эта рыжая. А ведь --">