Трумен Капоте - Призраки в солнечном свете. Портреты и наблюдения

Трумен Капоте Призраки в солнечном свете. Портреты и наблюдения (сборник)

Truman Capote

PORTRAITS AND OBSERVATIONS: THE ESSAYS OF TRUMAN CAPOTE

Compilation copyright © 2007 by The Truman Capote Literary Trust

This translation published by arrangement with Random House, a division of Penguin Random House LLC

All rights reserved

Издание подготовлено при участии издательства «Азбука».

© О. А. Алякринский, перевод, 2016

© А. В. Андриевская, перевод, 2001

© Л. Г. Беспалова, перевод, 2001

© А. Л. Борисенко, перевод, 2001

© А. Н. Власова, перевод, 2001

© М. И. Гальперина, перевод, 2001

© В. В. Голышев, перевод, 2007

© В. П. Голышев, перевод, 2001, 2007, 2016

© Е. Е. Гуслярова, перевод, 2001

© Т. В. Долматовская, перевод, 2001

© Г. Н. Ерофеева (наследник), перевод, 1982

© Т. Е. Кузнецова, перевод, 2001

© Н. И. Ставиская, перевод, 2007

© И. С. Стам, перевод, 2001

© Е. А. Суриц (наследник), перевод, 2001

© Сергей Таск, перевод, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2023

Издательство КоЛибри^®

* * *

Трумен Капоте – стилист высочайшего класса… надежда современной литературы.

Сомерсет Моэм

Каждая страница этого удивительного тома читается с огромным удовольствием. О чем бы Капоте ни писал, он вдыхает в свой текст настоящую жизнь.

The Washington Post Book World

Трумен Капоте – лучший писатель нашего поколения. В «Завтраке у Тиффани» я не изменил бы ни слова, этой книге суждено стать классикой.

Норман Мейлер

Драматичные, утонченные, восхитительные портреты и наблюдения. Обязательное чтение для всех любителей Капоте.

NPR’s Morning Edition

Рожденный в 1924 году на крайнем юге Америки, Трумен Капоте – отличный автор. Вопреки мнению нормальных критиков, я считаю, что его поздние книги очень хороши, куда лучше его сентиментальных, как бы подернутых паутиной старых американских амбаров, первых книг… такие крепкие и сильные жгуты мышц и сухожилий. Великолепный сухой, ни слова лишнего, стиль.

Эдуард Лимонов

Новый Орлеан (1946)

Во дворе был ангел из черного камня; ангельская его голова возвышалась над гигантскими листьями таро; застывшие стеклянные глаза ангела, выцветшие, как голубые глаза моряка, смотрели вверх. За ангелом ты наблюдал с кружевного зеленого балкона – моего балкона, потому что я жил за ним, в трех старых белых комнатах с затейливой лепниной на потолках, широкими раздвижными дверьми и стеклянными балконными. Теплыми вечерами за этими открытыми дверьми слышна приятная мелодичная беседа, и ветерок летает, шурша, по комнате, словно пожилые дамы обмахиваются веерами. В такие теплые вечера город затихает. Только голоса: семейный разговор вьется на затянутой плющом террасе, босая женщина напевает без слов, качаясь в кресле на тротуаре, баюкает ребенка и без стеснения кормит грудью; недовольный иностранный голос раздраженной дамы, у себя на балконе ощипывающей цыпленка; перья отплывают от ее руки и лениво по воздуху опускаются на пол.

Однажды утром, кажется, в декабре, холодным воскресеньем, под печальным серым солнцем, я шел через Французский квартал к старому рынку, где в это время года продают изысканные зимние фрукты – сладкие мандарины, двадцать центов дюжина – и зимние цветы, рождественские пуансеттии и белоснежные камелии. У новоорлеанских улиц длинная пустынная перспектива, в тихие часы атмосфера – как у де Кирико; безобидные обыкновенные предметы (лицо за жалюзи в косых полосках света, идущие вдалеке монашки, рука, наклонно высунувшаяся из окна, одинокий черный мальчик на корточках в переулке выдувает мыльные пузыри и грустно наблюдает, как они лопаются, поднявшись) дышат угрозой. И вот в то утро я застыл на месте посреди квартала, заметив боковым зрением зеленый туннель, проход в заросшем дворе. Под зеленым лоскутным светом в конце туннеля стояла нелепого вида белая собака, и что-то погнало меня к ней. Там был фонтанчик; изо рта бронзовой обезьяны тихо струилась вода и печально позванивала, падая на гальку. Он висел на иве, мужчина с бандитским лицом и платиновыми кудрявыми волосами; висел вяло, как ветви самой ивы. В безмолвном задохшемся саду был ужас. Закрытые окна смотрели слепо, следы улиток блестели на гигантских листьях, ничто не шевелилось, кроме его тени. Он покачивался, однако ветра не было. Его перстень с поддельным --">