(Sininen Lintu) - Aut vincere aut mori (СИ)

как к хладнокровным убийцам Эллы. Ненависть к отцу не позволяла ей ненавидеть его мучителей, а законы криминального мира девушка знала слишком хорошо. У Эллы и Рагнара был договор о разделении сфер влияния в Чикаго, и Элла сам нарушил его, убив Лодброка. Он поплатился за свою жестокость и глупость.

Братья Лодброки могли стать её потенциальными убийцами, но что ждет её, если они её отпустят? Осберт, брат Эллы, который, скорее всего, либо планирует захватить власть в разобщенном клане, либо потребует её, как игрушку, и женится на ней, как планировал Элла?

Блайя знала, что в этом доме она сейчас пленница, но - удивительно! - угроза, исходившая от братьев, казалась ей меньшим злом. Хотели бы убить - убили бы сразу.

- And now, as long as I can, I’m holding on with both hands, ‘сause forever I believe that there’s nothing I could need but you, so if I haven’t yet, I’ve gotta let you know… - Слова песни никак не ассоциировались у Блайи с одним из младших сыновей Рагнара.

Она помнила жесткую складку у него в уголках рта, когда он пытался переспорить Ивара относительно её судьбы, и холодный их блеск, когда Ивар заявил, что может наглядно показать ему, кто в семье главный. И Блайя понимала, что только ценой невероятных усилий и осознания, что смерть Ивара станет причиной вражды в клане, Сигурду удалось сдержаться и не пустить пулю в лоб зарвавшемуся брату.

Сигурд защищал её, единственный из братьев, в тот день, когда Ивар настаивал на её убийстве, и в холодных глазах нового босса клана Лодброков Блайя видела маниакальный блеск. Улыбка Ивара никогда не затрагивала его взгляда. И, возможно, именно разумные слова Сигурда, с которыми согласились остальные братья, спасли ей жизнь. Или дали отсрочку от смерти.

- Тогда ты будешь сам охранять её. - Ивар откинулся назад в своем кресле, поигрывая ножичком для бумаг. Блайя не сомневалась, что в его руках даже он мог оказаться оружием. Она представила, как ножик летит ей в лицо и с негромким звуком вонзается в глазное яблоко. - И если она сбежит, то отвечать будешь своей головой. Или яйцами. Которых у тебя нет.

Сигурд кивнул, проглотив последнее оскорбление, и его согласие поставило точку в долгом споре, в котором решалась её судьба. Тогда она не поняла, что он на самом деле поставил на кон свою жизнь, потому что не мог знать, попробует ли она сбежать. И причин, по которым он решился на это, она не знала.

Блайя знала, что не забудет, кто убил её отца, но, видимо, из них двоих зашоренными глаза оказались именно у неё, потому что это она отказывалась видеть в нем не отражение Ивара или Бьерна, а его самого. И, может быть, именно сейчас у неё появился второй шанс пересмотреть свои взгляды?

Сигурд поджал губы, задумчиво пробежался взглядом по тексту, что-то дописал. Снова взялся за гитару, и из-под его прикосновений комнату вновь наполнила музыка. Видеть с гитарой сына Рагнара Лодброка, у которого нож или револьвер были продолжением руки, Блайе было непривычно.

- Ты поёшь? - Не выдержала Блайя. Сигурд удивленно приподнял брови. - Ну, в смысле… Вообще?

- Вообще пою. И играю. И пишу песни. И все это ты видишь прямо сейчас, в прямом эфире, - насмешливо заметил он. - Хотя я примерно представляю, почему это тебя так удивляет.

- И почему же?

- Потому, что это делает меня человеком, не лучше и не хуже тебя.

Туше. Девушка поджала губы, не желая признавать его правоту, но менее правым сын Рагнара Лодброка от этого не становился. Она действительно, много думая о каждом из них, отказывала им во многих простых вещах, приносящих радость обычным людям. И пусть она делала это неосознанно, её вопрос отвечал сам за себя.

- Это с какой стороны посмотреть, - тихо произнесла Блайя.

- Что ты имеешь в виду? - Сигурд вернулся к своим аккордам, замурлыкал себе под нос: - I’m gonna be there always, I won’t be missing one more day…

Голос у него был приятный, хотя негромкий. Блайя обдумывала, как ответить ему, и разглядывала его самого - лицо, освещаемое каминным огнем, линию шеи и разлет ключиц, плечи и руки. Она помнила каждого из братьев, и среди них Сигурд всегда казался самым худощавым, но…

Но, да, без рубашки ей не доводилось его видеть.

Прямо под ключицами, на груди, у него была татуировка: глаз, заключенный в равносторонний треугольник, а вместо зрачка - змея, зубами вцепившаяся в

--">