Пэлем Грэнвил Вудхауз - Дева в беде

руками, аристократом же становился только вечером, после ужина, когда, подстрекаемый неугомонной леди Каролиной, удалялся в свой кабинет и принимался за историю рода при поддержке и помощи своей секретарши, Алисы Фарадей. Этот солидный труд продвигался медленно. Десять часов на свежем воздухе — это вам не шутка, и лорд Маршмортон засыпал на середине фразы, к огорчению совестливой Алисы, привыкшей честно отрабатывать свой хлеб.

Парочка на террасе сделала разворот. Склоненное к леди Мод лицо Реджи Бинга выражало внимание и оживленность, и даже издали было заметно, как загорались ее глаза в ответ на его речи.

— Очаровательная пара, — промурлыкала леди Каролина. — Что бы такое говорил ей мой милый Реджи? Может быть, в этот самый миг…

Она мечтательно вздохнула. Тут ей пришлось потрудиться. Милый Реджи, обычно таявший пластилином в ее руках, проявлял необъяснимое упорство, никак не желал предложить Мод свою приятную руку, хотя мачеха его никогда и нигде, даже на ниве общественного служения, не приводила столь веских доводов. Нет, кузина ему нравилась. Он признавал, что она «высший сорт», и даже самый высший; но предложения не делал. Леди Каролина не знала, что мир Реджинальда — по крайней мере, ту часть его мира, которая не занята гонками и гольфом — наполняла собою мисс Фарадей. Собственно, этого не знала и сама Алиса.

— Может быть, в этот самый миг, — продолжала леди Каролина, — милый мальчик делает предложение.

Лорд Маршмортон хрюкнул, но не отвел испытующего взгляда от губительной смеси, которую он приготовил для тисаноптер.

— Одно меня утешает, — сказала леди Каролина. — По-видимому, Мод избавилась от своего нелепого сумасбродства. Помнишь, прошлым летом она увлеклась кем-то в Уэльсе? Если бы это увлечение длилось, она была бы печальной. Видишь, Джон, я была права, что держала ее взаперти. Говорят, в разлуке любовь крепнет. Какая чушь! Девушка в ее возрасте может влюбиться и разлюбить десять раз на год. Конечно, она его забыла.

— М-м! — сказал лорд Маршмортон, размышляя о зеленой тле.

— Я говорю о человеке, с которым Мод познакомилась, когда гостила у Бренды.

— А, да-да.

— «А, да-да», — передразнила его леди Каролина. — Больше тебе нечего сказать? Единственная дочь сходит с ума по совершеннейшему чужаку, человеку, о котором мы ничего не знаем, даже имени — ровным счетом ничего, кроме того, что он нищий. А ты мычишь «да-да»!

— Так это же кончилось?

— Надеюсь. Но я была бы спокойней, если бы Мод обручилась с Реджи. Право, заговори с ней…

— Заговорить? Да мы с ней не ссорились. — Лорд Маршмортон, погруженный в свои розы, размышлял неспешно. — Мы в прекрасных отношениях.

Леди Каролина нетерпеливо нахмурилась. У нее был четкий, быстрый ум, что там — сверкающий и сильный, как стальной капкан, и она поневоле сердилась на такую отрешенность.

— Поговори о помолвке с Реджи. Ты — отец. Попытайся уговорить ее.

— Нельзя же насильно.

— При чем тут «насильно»? Укажи ей, как отец, в чем ее долг и ее счастье.

— На, пей! — гневно вскрикнул граф, выплескивая содержимое банки на ближайший куст. — Пей, не жалей! У меня еще много в запасе. По ступеням замка спустилась девушка и направилась к ним. Она была красива, но строговата какой-то спокойной строгостью. Серые глаза смотрели почти нежно, темные волосы шевелил ветерок. Словом, видеть ее на фоне утреннего солнца было приятно, и Реджи Бинг сбился с курса, порозовел и потерял нить разговора. Внезапное появление Алисы Фарадей всегда действовало на него именно так.

— Вот ваши вчерашние заметки, лорд Маршмортон, — сказала Алиса. — Перепечатала в двух экземплярах.

Мисс Фарадей говорила тихо и почтительно, но не без властности. Это была удивительная личность. Все те, кто пользовались ее услугами, находили, что такая секретарша — истинное сокровище. Все — но не лорд Маршмортон; ему она казалась истинным бесом. Их взгляды на ценность садоводства и ценность семейных историй никак не совпадали. Для него история Маршмортонов была занятием в часы праздности, для нее — делом всей жизни. Задремав в очередной раз и проснувшись слишком поздно, чтобы возобновлять работу, граф бросал расплывчатое обещание «поработать завтра», с горечью подумывая о том, что его секретарше должно бы хватить ума и такта, чтобы не воспринимать эти слова буквально.

— Они очень сырые, — продолжала Алиса, обращаясь к вельветовому седалищу. --">