Фрэнсис Генри Кинг - Школьный перекрёсток

Да, должно быть, это было вино. Что еще это могло быть? Что так расфокусировало его зрение?

Когда он поднимался на холм, было туманно, и он миновал только одну машину, ползущую перед ним, медленно как жук. Ему нравился этот всплеск мощи, когда "Астон-Мартин" пожирал маленький "Фиат" или что-то в этом роде. Это вызывало у него чувство радостного возбуждения, которое никогда не прекращалось. Вот почему он сохранил машину и в то же время требовал от Клэр экономии. Ежедневная работа, каникулы за границей, выпивка перед ужином, стирка рубашек - все это должно быть сделано до того, как уедет машина. Теперь, когда его суставы так часто болели и по утрам одеревенели от ревматизма, теперь, когда он запыхался на вершине холма или даже на лестнице, теперь, когда ему было достаточно одного тенниса, одного заплыва, одного оргазма, он находил компенсацию в неослабевающей ярости и стремительности этого мощного, рассчитанного на сотню лошадиных сил двигателя.

Из-за густого тумана он не мог разглядеть верхушки хвойных деревьев; временами он едва различал обочины дороги, поднимавшейся к вершине холма. Деревья, казалось, слились в сгрудившиеся непрозрачные массы, когда яростный свет фар выхватил их. "ШКОЛЬНЫЙ ПЕРЕКРЕСТОК".

Кошачьи глаза подмигнули ему и замерли, когда он промчался мимо. Удар по тормозам. Их перепуганные лица. Некоторые бросились бежать. Другие замерли. Шины завизжали. Машина почти вышла из - под контроля. Он вгляделся в туман, дверца машины была полуоткрыта, и одна нога свесилась в ледяной воздух. Он уже готов был выскочить и закричать на них. Проклятые идиоты! Разве вы не слышали мой двигатель!? Разве вы не видел мои огни? И что вы все делаете в такой час? Только не говорите мне, что вы возвращаешься домой из школы! Вы могли погибнуть! Но там никого не было, совсем никого; не было цели, на которую он мог бы направить свой почти истерический гнев и ярость.

Он услышал позади себя "чух-чух-чух", и маленький жук прополз мимо знака, замедлил ход, почти остановился, а затем прошел дальше. Водитель, вероятно, говорил себе: Странно. Зачем ему было останавливаться на этом пустынном месте? Но с ним, кажется, все в порядке. Лучше не вмешиваться во что бы то ни было. Возможно, он просто хочет отлить. Тишина сомкнулась вокруг кашля маленького двигателя, когда он исчез из виду.

Он приподнял кончик галстука, снял очки. Тщательно протер линзы. Но, конечно, это было вино, должно быть, вино.

После этого он начал бояться, что ему придется передать уведомление. Но другого способа подъехать из города к дому не было - разве что сделать большой крюк. Огромный и к тому же дорогой – этот автомобиль пожирал бензин с той же жадностью, с какой пожирал расстояние между собой и любым другим автомобилем. Это была какая - то глупая оптическая иллюзия. Деревья с низким солнцем позади них или с фарами, направленными на них. Какая - то игра теней. И то, что он устал, и мутные линзы очков, и вино. На самом деле ничего странного. В детстве, проснувшись и увидев, что в кресле сидит незнакомец, смуглый, горбатый незнакомец с белым светящимся лицом, он кричал, кричал и кричал; но все, что это было (вбежала его мать), была его собственная одежда с лунным светом на ней… Глупо. Она сказала ему это. Глупый, глупый мальчик. Да ведь это ничего!

Ничего особенного. Но страх все еще оставался. Когда "Астон-Мартин" легко взбирался на холм, у него пересыхало во рту, сердце начинало бешено колотиться, и он смотрел вперед, гадая ... повторится ли это снова на этот раз? Но проходили дни, а этого не происходило, и вскоре напряжение и тела, и мозга больше не охватывало его. Он по - прежнему не говорил о том, что случилось с Клэр или с кем - то еще, и теперь он не будет этого делать, так как очевидно, что это больше не повторится.

Как - то в субботу, отправившись в город за покупками, они на минуту оставили детей в запертой машине, пока меняли книги в библиотеке. День прошел под проливным дождем, и когда они вернулись, то обнаружили, что сиденья машины, ее борта и даже крыша покрыты следами маленьких грязных ног. Он понимал, как они, сами того не желая, могли испачкать сиденья, перелезая через них, или даже борта, выбрасывая их ногами; но чтобы добраться до крыши, они должны были сделать сознательное, злонамеренное усилие.

 - Господи! Какого черта вы тут делаете? Посмотрите на это! Смотрите! Смотрите!

--">