Александр Гарм - Лис о девяти хвостах

грели босые пятки.

— Законно, — начала Брумбалия, — Отец, Иллерия, Шилена, Гронто, Манус и Клоссидра мертвы. Мы никогда не узнаем, кто из вас — ты или Манус — в действительности виновен в начале этой нелепой войны. Нас, созданных отцом, осталось лишь четверо.

Что ж, подумал я. Значит Торгард уцелел — уже хорошо.

— Но сестра обезумела от горя, — продолжала она, — Я не могу полагаться на неё в этом деле. Торгард же совершенно очевидно находился под твоим влиянием. Он тоже не сможет судить тебя справедливо.

— Что с ним? — спросил я.

— Наш брат на Огненных озёрах, со своими детьми. Пока всё не уляжется ему запрещено покидать пределы своих земель.

— Это справедливо, — кивнул я.

— Рада, что ты так считаешь, — ответила сестра, — Надеюсь и наше решение ты примешь с покорностью.

Наше? Она начинала говорить как Манус.

— Мы с детьми взвесили все твои поступки…

От сердца у меня сразу отлегло. Для Онегайи ещё было не всё потеряно.

— Мы не можем потерять ещё одного родича. Казнь мы даже не рассматривали как вариант. Только Клоссидра требовала её, но ты должен понять её горе. С Салкхисс они были почти единым целым… В той части отцовской библиотеки, что осталась у нас, мы не нашли никакого другого способа усмирить тебя, кроме принудительного очеловечивания…

Принудительного? Я, случалось, частенько обретал облик смертного, чтобы пообщаться с детьми и даже проживал целые жизни рядом с ними. Но я всегда знал, что смогу вернуться назад.

— Погоди, — быстро проговорил я, — Что это значит?

— Ты слишком опасен для нас всех, Ларс, — проговорила Брумбалия.

— Так зачем было меня будить?

— Оковы нижнего мира не смогли бы удерживать тебя вечность, — ответила она, — Клоссидра сама это признала. Ты бы сбежал, рано или поздно. К тому же, обрекать тебя на вечность в пустоте… В человеческом обличье ты будешь свободен, как любой из наших детей. Будешь волен жить, любить, творить…

— … А потом умру, — выдохнул я.

— Да, но возродишься вновь, — пропела Брумбалия, — Будешь умирать и рождаться бессчётное число раз, не теряя и крупицы своей памяти.

Я улыбнулся.

— Но буду лишён всей своей силы, — проговорил я, — Что ж, это и в самом деле справедливое наказание. Я принимаю его, сестра. Надеюсь лишь, что когда-нибудь вы, возможно, найдёте в себе силы простить меня.

— Может быть, — вздохнула сестра, — Если увидим, что ты изменился.

— И когда я отправляюсь?

— Не сейчас, — проговорила Брумбалия, — Для начала — отдай своё оружие. Не могу тебе позволить гулять с ним по дворцу. Я знаю, оно всегда при тебе.

Стальная зубочистка была там же, где я ей оставил в последний раз — за ухом. Я медленно достал Фомальгард и позволил ему вырасти до двухметрового копья.

Глаза всё ещё не работали, но с ушами всё было в порядке. Я услышал, как все в зале разом задержали дыхание, а множество рук коснулись эфесов.

— И что же будет с ним? — спросил я сестру.

— Я сохраню твоё копьё, обещаю тебе. Оно будет надёжно заперто в хранилище и никто без моего ведома его не коснётся.

Жаль, что я не мог взглянуть на Фомальгард в последний раз. Отцовский архив был во мне и теперь-то я знал, что именно корабль был подлинными останками Онагэ.

Справа, тяжело шагая, ко мне приблизилась группа воинов. Я почувствовал, как чьи-то руки взялись за копьё.

Я разжал пальцы и Фомальгард с гулким звоном упал на каменные плиты, расколов их. Четыре руки не удержали его. Не справилась бы и сотня.

Подслеповато щурясь я улыбался и слушал, как пыхтят великаны, пытаясь поднять копьё с пола или хотя бы сдвинуть его.

Силачом я не был никогда, Фомальгард, последний подарок отца, просто подчинялся мне и двигался туда, куда мои руки его направляли.

— Без шуток не мог обойтись? — строго проговорила сестра.

— Извини, — ответил я, — Но я не могу доверить его вам.

С этими словами я легко подпросил копьё ногой и поймал в воздухе. Сотня клинков разом выскочила из ножен, но никто пока не нападал.

— В какой стороне запад? — спросил я.

— По правую руку от тебя, — ответила сестра.

Я медленно повернулся в нужную сторону и, размахнувшись что было сил, метнул копьё. Фомальгард пробил стену и исчез за горизонтом.

От Небесного дворца до Закатного моря было восемь тысяч километров. Я отправил своё оружие в самую глубокую впадину, до которой, по моим подсчётам, было не более одиннадцати тысяч. --">