Александр Гарм - Лис о девяти хвостах

«Я не имею права наказывать тебя», — проговорил я, — «Если… если всё, что ты сказала мне — правда».

«Чистая правда», — ответила она.

«Пусть…», — я опустился на колени и положил ей под ноги зелёный росток, — «Пусть сестра решит твою судьбу».

«Нет, постой…» — начала перебирать пальцами Салкхисс.

Росток Вековечного леса начал стремительно увеличиваться и не дал ей договорить. Ветви и корни опутали руки и ноги сестры, приковали её к земле так, что она не смогла больше пошевелиться.

Глава 18

Гасите свечи, не пойте песни, тише, тише.

Когда восходит луна, Чёрный лис бродит по дворам.

Песни мира, том 3

Сестра мотала головой и пыталась что-то сказать. Звуков не было слышно, лишь губы шевелились. Я сел рядом с ней и, глядя на небо, принялся ждать. Оставалось уже не долго.

Онегайя приближалась, хотя и очень медленно. Единственное, что заботило меня сейчас — траектория. Луна должна ударить без промаха.

Впрочем, основную работу сделала сестра. Довернуть чуть влево или вправо я бы смог.

Сестре как-то удалось высвободить кисти. А быть может это Иллерия чуть ослабила хватку.

«Возьми архив», — показала она.

Я нахмурился и посмотрел на неё. Покачал головой.

«Мы оба исчезнем», — ответил я, — «Какая разница?».

«Нет», — продолжила она, — «Сестра не отпустит меня. Но у тебя есть шанс вернуться».

Не знаю, чего хотела Иллерия. Правда ли она считала, что удерживая Салкхисс, сможет вплести её в Слияние или просто хотела напугать, как и я. Хозяйка лесов злой и мстительной никогда не была.

Но всё же я склонился над сестрой.

«Поцелуй меня», — попросила она.

Я коснулся её холодных губ и в тот же миг вспыхнули разом все панели интерфейса бога. Казалось, что во мне самом меняют прошивку. Будто я превратился в одну из разумных машин с корабля отца.

Свет померк в глазах в тот момент, когда луна вваливалась в атмосферу Онегайи. Сознание я потерял лишь на миг, а когда очнулся, знал обо всём, что когда-либо происходило на Фомальгарде. Я даже видел момент собственного рождения, будто бы наблюдал за ним со стороны.

Небо горело, а весь небосклон перед нами занимала Великая Степь, она приближалась к нам с огромной скоростью. Я мог бы, пожалуй, продлить момент и замедлить время, но мне не хотелось.

Сестра точно выверила траекторию, ходячая гора была прямо под нами. Крылатое воинство Брумбалии только сейчас заметило нас и спешило скрыться, разлетаясь во все стороны, точно белые лепестки на ветру. «Не успеют», — меланхолично подумал я тогда.

От столкновения нас отделяло лишь несколько секунд, когда я почувствовал сильный толчок. Меня бросило далеко в сторону. Не так далеко, чтобы уйти из эпицентра взрыва, но достаточно, чтобы не попасть между наковальней Онегайи и молотом-луной.

Я до сих пор так и не узнал, которая из сестёр спасла меня тогда. Да это и не важно.

Это была самая маленькая из лун, совсем крошка. Дети Леса называли её Самалкаранаса, и считали одной из моих дочерей.

Точно молотом ударила она Мануса-Гронто, загоняя вершины Ланхейма глубоко в землю и запечатывая тоннами камня сверху.

Я пытался как мог, но сдержать все осколки луны внутри эпицентра не удалось. Несколько огромных кусков разлетелись в стороны. Скорость их была так велика, что они рикошетили от земли и заново выходили на низкие орбиты и уже оттуда вновь падали на Онегайю, становясь причиной чудовищных пожаров.

Один из таких обломков зацепил и меня, выбросив безжизненное мохнатое тело в космос.

Потом была тьма, холод и одиночество. Я не видел, не слышал и не чувствовал ничего, кроме бесконечно медленно текущего времени. Я пытался измерить его, отсчитывая воображаемые секунды в голове. Тысяча сто один, тысяча сто два, тысяча сто три… И каждый раз сбивался, когда счёт доходил до полутора-двух лет. Потом начинал сначала. Я складывал эти короткие отрезки, пытаясь хоть чем-то заняться, но вскоре сбился со счёта снова.

Прошла вечность и меня наконец разбудили. Хотя это была и не та встречал, на которую я рассчитывал.

— Привет, Ларс, — сказала Клоссидра, глядя на меня сверху вниз, — Отдохнул?

Я понял, что лежу на столе. Попробовал пошевелиться и не смог. Руки, ноги и даже голова были накрепко прижаты металлическими скобами. Мы с сестрой были в том же знакомом зале с колоннами.

— Не помню, чтобы раньше у тебя был --">