Верена Кауэр - В чаще (СИ)

========== Лес ==========

В лес ходить нельзя — запутает, оплетёт ветвями, зубами зверей диких оскалится и сожрёт с косточками.

Все знают — водится в этом лесу что-то нехорошее.

Яр об этом вспоминает, уже оказавшись слишком глубоко в чаще и споткнувшись о какую-то ветку; летит с размаху на прелые иголки.

Мягко. Избитое тело почти не отзывается болью.

Он поднимается на четвереньки, упираясь дрожащими руками; садится, тыльной стороной ладони пытаясь вытереть лицо. Обнимает себя за плечи, настороженно озираясь.

Паника, загнавшая его в лес, отступает, сменяясь новым страхом.

— Пожалуйста, простите, — шепчет он севшим голосом, чувствуя, как по щекам снова начинают течь слёзы. — Я не хотел сюда заходить, я… я уйду сейчас, если… если м-можно.

Он пытается встать, но ослабевшие от боли и страха ноги подкашиваются, и он опять падает, неловко приземлившись на выставленную руку. Всхлипывает.

Одна из ближайших елей, он готов поклясться, протягивает ему лапу. Он поднимается, ухватившись за неё.

— С-спасибо, — выдыхает Яр. — Я… могу уйти?

— Почему ты здесь? — шелестит ветром по ветвям.

Яр, испуганно шарахнувшись, снова едва не падает — и упирается спиной в корявую ветку, подавшуюся к нему будто под порывом ветра. Поддержавшую, как дружеская рука. Не отпускает ощущение, что на него смотрят — пристально и внимательно, не отрывая глаз, но… дружелюбно?

— Я… убегал, — признаётся он тихо. — Меня в д-деревне колдуном считают, и… я от них… Говорили — сжигать таких надо. Уже хворост начали собирать…

По ветвям дрожью пробегает «не люблю огонь» — будто собеседник поморщился и передёрнул плечами. Яр кивает и, кривясь от боли, пытается сделать пару шагов. Всё тело болит — хочется лечь прямо здесь на мох и свернуться калачиком, и будь что будет.

Перед ним ветки вдруг раздвигаются, открывая вид на удивительно чистый родник.

— Умойся и раны промой, — советует голос, сплетающийся из журчания воды. — Станет легче.

— А ты… Хозяин Леса? — осторожно спрашивает Яр, почти падая у родника на колени.

Осторожно зачёрпывает воды, умываясь; действительно, становится лучше, будто это эликсир какой или живая вода, как в сказках.

— Я его сын, — перезвоном капель смеётся невидимый собеседник. — Не бойся. Я попросил отца тебя не трогать.

— А… почему? То есть, я… спасибо. Но я ведь…

— Я не знаю, — шелестят листья за спиной у Яра, заставив его дёрнуться и резко развернуться. Голова кружится от чересчур быстрого движения; ему приходится упереться ладонью в землю. В разбитом виске стучит. — Просто… захотел помочь.

— С-спасибо, — Яр настороженно разглядывает переплетение ветвей — и как он через них прошёл?

— Отдохни, — шуршит в волосах ветерком. — Ты устал.

Вспоминаются сказки про людей, засыпающих в лесу и просыпающихся через сотню лет. Или не просыпающихся вовсе…

А с другой стороны — что ему терять.

В сон он проваливается на удивление быстро.

Снится, что во сне он обнимает что-то тёплое и пушистое, уютно прижимаясь к нему щекой. Когда он просыпается, у него почти ничего не болит, а солнце уже стоит высоко над лесом.

— Привет, — шелестит в ветвях. Ощущение чьего-то пристального взгляда не отпускает; напрягает больше не сам взгляд, а невозможность определить его источник — будто кружит кто-то, всё сокращая дистанцию.

— Привет, — неуверенно здоровается Яр. Решается: — А ты можешь… если можно… как-нибудь… очень неудобно разговаривать, когда не видишь, с кем.

— Наверное, — с сомнением шуршит в траве. — Я… сейчас попробую.

Яр нутром чувствует, как мечется по небольшой полянке чья-то сила — пускает по воде рябь, ворошит траву и палые листья, качает ветки и на миг обдувает ветерком лицо, будто заглянув в него любопытно. От этого мурашки бегут по коже, и Яр на миг зажмуривается.

А когда открывает глаза — видит, как проступает из игры света на еловых лапах человеческая фигура. Кожа, сначала зеленовато-бурая, светлеет понемногу, разглаживаясь; ворох из листьев и иголок на голове становится мягче, превращаясь в стоящие

--">