Дариус Хинкс - Мёртвым сном

Дариус Хинкс
Мёртвым сном

Граф Ротенбург с кривой ухмылкой закончил рассказ и откинулся в мягкие кожаные объятья своего кресла. Он смотрел на нас поверх бокала, и в его пронзительных голубых глазах плясали отблески огня. Граф озорно рассмеялся.

- Ну, что? Языки от страха проглотили?

Раздалось покашливание и смех: мы пытались прогнать охватившее нас безрадостное настроение.

- Скорее от скуки, - фыркнул один из джентльменов. - Мне уже приходилось слышать эту историю, и, по крайней мере, один раз - из ваших уст!

- Ага, - подчёркнуто зевнул другой. - Полагаю, вы сами же злоупотребили собственным гостеприимством.

Я с некоторым трудом заставил себя подняться с кресла и побрёл к окну. Винный погреб графа Ротенбурга являл собой предел мечтаний любого жителя Нульна, и большую часть вечера мы провели в попытках проделать в его запасах хотя бы небольшую брешь. Помутневшим от выпитого взором я обозревал залитый лунным светом декоративный сад графа и пытался прогнать от себя наиболее неприятные моменты его рассказа.

Всякий раз, когда мы встречались, главной темой наших разговоров становились истории о неслыханных ужасах и загадочных происшествиях. Сомневаюсь, что кто-либо из нас сумел бы указать на происхождение этой мрачной традиции, однако теперь, кажется, каждое наше собрание становилось только предлогом для того, чтобы снова и снова погружаться в глубины самых нелепых фантазий. Я поёжился.

Мы, разумеется, высмеивали даже самые шокирующие рассказы, но я не переставал размышлять о том, к чему всё это могло нас привести. От нашего жгучего желания перепугать друг друга мне становилось не по себе.

Страшные сказки имеют обыкновение возвращаться и преследовать рассказчика.

- У меня есть история, - пролепетал кто-то сзади, - правда… вот не знаю, правильно ли это… стоит ли рассказывать её.

Комната разразилась смехом.

- Ого! - воскликнул граф, подаваясь вперёд в своём кресле, - что ты за притворщик, Гормон! "Не знаю, правильно ли это". Каково, а!? У нас здесь не кружок жеманных девиц!

Я отвернулся от окна и обнаружил, что пресловутый Гормон был невысоким, невзрачного вида пареньком, которого я раньше как-то не замечал. По-видимому, он был жутко пьян, и его усадили подальше от света камина, в тёмный угол подле двери. Когда наша компания обратила на него своё внимание, он сел обратно в кресло, укрывшись в нём, словно загнанная в угол крыса. Кажется, он уже жалел, что открыл рот.

Судя по всему, наш гостеприимный хозяин был заинтригован.

- Ну-с, племянничек, - обратился он к молодому человеку, - чем ты хотел с нами поделиться?

- Я не думаю… не уверен, можно ли… - прошептал тот, нервно ёрзая в кресле.

Мы молчали в ожидании, когда он продолжит.

- Я, вот, кое-что принёс…

Снова раздался взрыв дружного смеха; один из гостей принялся отчаянно хлопать себя по ноге.

- Он что-то принёс! Что-то принёс! Говорите, юноша! Мы жаждем развлечений!

Я вгляделся в облако табачного дыма, чтобы рассмотреть Гормона. В его выражении лица было что-то затравленное, что нельзя было приписать выпивке - он явно разрывался между страхом и желанием произвести на нас впечатление.

Ещё пару минут он отнекивался, пытался отвертеться, но скоро шум и разглагольствование гостей стали такими оглушительными, что заволновались даже слуги.

- Что ж, прекрасно! - прокричал он посреди общего гула с торжествующим и в то же время испуганным видом. - Я расскажу!

Красивое лицо графа искривила ухмылка, в комнате стало тихо. Я оглядел это сборище внимающих лиц. Вино и отблески огня придавали нам облик голодных демонов, с вожделением взирающих на беззащитную жертву. Я очень хорошо знал, что окончание истории Гормона будет непременно встречено вежливыми насмешками, но в тот момент мы все до единого жаждали услышать эту историю.

- Умоляю только, пусть это останется между нами! - волнительно прошипел Гормон.

Граф закатил глаза, но всё же зашикал на слуг, и те вышли.

Мальчишка нервно откашлялся и, отвернувшись, принялся копаться в сумке.

- У нашей семьи вот уже несколько десятилетий один и тот же доктор, - начал он. - Густав Инсель. Вы, может, слышали?

С какими-то бумажками в руке и с вопрошающим выражением лица он обернулся к нам.

- Это его дневник. Вернее, некоторая его часть. Господа, обещаете ли вы хранить молчание?

- Да живее, юноша! - так повелительно прикрикнул на него граф, --">