Екатерина Годвер (Ink Visitor) - В интересах Революции

как и некоторые другие полицейские, за умеренное вознаграждение «находил» и возвращал краденное. Прибыль делили пополам. Что призрак делал с деньгами, никто не знал: возможно, просто прятал где-то.

Однажды Баффет исчез. Ширвен думал — не без сожаления, ибо чуял в призраке родственную душу — что пройдоха все же попался какому-нибудь чародею-нелегалу, оказавшемуся неблагосклонным к его фокусам, и был развеян в дым.

Но нет, Баффет «здравствовал», как и прежде.

— Я лешил изменить свою жизнь, — прошепелявил призрак: вываливающийся язык мешал ему разговаривать.

— Бросишь воровать? — поинтересовался Ширвен. — Или шугать девиц?

— Начну плиносить пользу обществу, — серьезно ответил призрак.

— В благодарность за виселицу? Полноте, Баф! Хотя чего тебе: ни есть, ни пить не надо — можно и повыпендриваться, — хмыкнул Ширвен, но тут же опомнился. — И все же: что ты тут делаешь?

— В благодалность жа висилицу, — кивнул призрак; Ширвену показалось, он слышал, как хрустнули сломанные позвонки. — Плости, Соломон. Ты холоший палень, но они сказали, так нужно.

— Что ты мелешь? — Ширвен на всякий случай отступил от стола, от хруста бесплотных костей и блеска мертвых глаз. — За что «прости»? Кто «они»?

— Что только так ты послужишь благому делу. — Взгляд призрака был серьезен и печален. — Плости. Но это в интелесах Леволюции…

Ширвен попятился к дверям, но незаметно наложенные призраком чары едва позволяли шевелиться: ублюдок Баффет воспользовался его доверием и лишил последнего шанса спастись…

— Будь ты проклят! — просипел Ширвен.

С леденящим ужасом он понял, что звук, который до того казался перестуком костей, был всего лишь приглушенными ударами деревянных каблуков по рассохшимся половицам. В последний миг Ширвен обернулся — чтобы увидеть, как лакей обрушивает на его голову чугунную кочергу.

* * *

Лейтенант Джаред Кержан почти задремал, когда напарник толкнул его в бок.

— О чем загрустили, сэр Джаред? — Наиль лез в чужие дела с простецкой бесцеремонностью матроса-южанина, которому когда-то повезло попасть на службу в столичную полицию и получить повышение храбрость — и которым он, собственно, и был. — Не нас с вами тут сегодня разделывают: это уже недурно, а?

Они уже битый час бездельничали в приемной начальника тюрьмы, ожидая результатов вскрытия убитого накануне патрульного, которое проводил тюремный врач. Скончался несчастный от удара ножом в грудь, но капитан Байерс возлагал некоторые надежды на изучение содержимого желудка убитого.

— Завтра может настать наша очередь, — напомнил Кержан. Он всю ночь впустую проворочался в кровати, скверно себя чувствовал и был совсем не прочь подпортить Наилю настроение. Но помощник лишь ухмыльнулся в ответ:

— Косая может и не прождать до завтра: вот так вот задумаетесь, поскользнетесь на ступеньке — и прощай!

Кержан поморщился: он ценил сержанта, но иногда храбрость Наиля и его вера в божественное провидение граничила с глупостью. Бывший матрос был здоровяком, по возрасту ненамного младше самого лейтенанта — но казался совершеннейшим мальчишкой. Кержан знал, что то же самое не так давно говорили и про него самого. Да чего только не говорили! Пока одни считали его простофилей, другие — маменькиным чистоплюем и выскочкой, всегда готовым выслужиться. И те, и другие были отчасти правы, но Кержану уже пару лет как на разговоры стало плевать: всегда хватало других забот.

А сейчас в Даренберге уже три дюжины дней убивали полицейских. Сначала отставных, опустившихся и одиноких ветеранов, которых легко было подкараулить по ночи; затем настал черед патрульных и младших офицеров. Только тогда начальство всерьез забеспокоилось. Кержан почувствовал неладное немного раньше, когда на рассвете посреди прогулочной набережной нашли труп Соломона Ширвена с разбитой головой. Некогда Кержан самолично написал на того рапорт за подлоги, взятки и пьянство — но по-своему уважал бывшего сержанта за чутье и ухватистость, и не сомневался: старый хитрец не дал бы просто так подкрасться к себе со спины. К тому же, на набережной было маловато крови — все указывало на то, что тело подбросили с лодки.

Но кому был интересен Ширвен, живой или мертвый? Да никому!

Это теперь, когда счет смертей перевалил за десяток и никто больше не уповал на случайное совпадение, капитан Байерс позволил взяться за расследование --">