пепельницы, заполненной пыльными окурками сигарет трех различных марок: «Кент», «Мальборо», «Тейртон». Дэйв сунул свой окурок среди остальных.

— Вас здесь не было?

Она быстро покачала головой.

— Это был один из тех, как считала я, счастливых дней, когда меня пригласили поработать. Неделями я отчаянно искала работу. Но меня лишь изредка звали к Банкрофту. Я знаю только книги. С самого детства я занималась книгами. Не подумайте, у меня нет специального образования, но я столько лет работала в книжном магазине, что меня тут считают специалистом и прилично платят… все же это дешевле, чем приглашать человека с дипломом… Потом я работала на Джона. Вот так мы и узнали друг друга.

На мгновение ее лицо просветлело от воспоминаний, потом она вздохнула.

— Короче, один из клерков Банкрофта заболел гриппом и не смог выйти на работу во второй половине дня. Меня пригласили. У нас в доме было хоть шаром покати. Я обрадовалась и поехала.

— В их филиал в Эль Молино?

— Нет. В центральное отделение на Вайне в Голливуде. Не ближний свет. Да и машина тоже не из новых. Еще мамина.

— Ее можно было бы покрасить.

— Здесь многое можно было бы сделать. Мама пользовалась ею тут в летнее время… Свою я продала, чтобы помочь Джону расплатиться с врачом. Его машина ушла на то же самое уже давно. Так что ездишь на этой развалюхе, моля Бога, чтобы она не рассыпалась. Туда я добралась вполне благополучно, но, возвращаясь обратно, я застряла на долгое время, потому что спустила камера. Домой я приехала очень поздно. Джона не было. Я не знала, что и думать. Он никогда не выходил из дома, только изредка ездил вместе со мной в торговый центр на шоссе. И это не слишком долгая поездка.

— Вы его не нашли той ночью? — спросил Дэйв.

Она покачала головой.

— Вы уже знаете? Откуда?

— Я читал материалы дознания.

У нее на лбу появились морщинки.

— Зачем?

Он слегка улыбнулся и сказал полуправду:

— Проформа. Мне за это платят жалование.

— Но теперь вы здесь.

Она выпрямилась, насторожилась.

— Я здесь потому, что страховые компании не слишком любят вердикты «смерть из-за несчастного случая»… Вы нашли его утром?

— Я искала его всю ночь. Надела плащ и пошла на берег, звала его. Фонарь у меня старый и слабый, но я могла бы отыскать его. Я не ходила на самый конец мыса. Мне не верилось, что Джон мог утонуть. Уж слишком мелодраматично. Подобные вещи не случаются в реальной жизни.

— Вам не приходило в голову обратиться к полиции?

— Это тоже мелодраматично, не так ли?

— Возможно. Что в отношении его друзей?

Она насмешливо засмеялась.

— У него не было друзей. Знали его многие. И он знал многих. Он считал их друзьями, потому что сам был им другом. Но они были всего лишь его клиентами. Он отдавал им все свое тепло, обаяние, юмор. Как бы я хотела, чтобы вы его знали! Обворожительный, прекрасный человек всегда и во всем. Он их знал, помнил, какими книгами они интересовались, авторов, названия. Он был не просто хорошим торговцем книгами, он был умным. Все личное, о чем они с ним говорили, откладывалось в его памяти. Его это на самом деле интересовало. А в больнице его почти никто не навещал!

Это все еще приводило ее в негодование.

— Такой урок человеческой черствости, которого он не заслуживал.

Сама она выглядела слишком молодой для такого урока — худенькая и бледная на фоне выцветшей цветастой обивки кресла.

— Потом я привезла его сюда. Если кого-то это интересовало, они не подали виду и даже не потрудились справиться, куда он исчез. По счастью, это его уже не трогало. Мы нашли друг друга. Ни одному из нас ни о чем другом не хотелось и думать.

— Что в отношении его партнера? Он тоже не приходил?

Она покачала головой. Улыбка у нее была грустной.

— Боюсь, он ревновал ко мне. Бедный Чарли!

— Что заставило вас искать Джона утром?

— Я его не искала.

Она покраснела.

— Я снова пошла на берег, но не для того, чтобы его найти. Понимаете, пока я сидела здесь в напряженном ожидании, мне в голову приходила всякая ерунда. Я решила, что приехал Питер и они вместе уехали посмотреть жилье Питера.

— У Питера есть машина?

— Нет, но кое-что говорило о визите Питера. На столе были две тарелки, две чашки и всего одна рюмка. Питер не пьет, ему только что исполнился двадцать --">