Василий Владимирович Тарасенко - Шантрапята

спросил:

— Что ещё за Барбарос?

— Корабельный пёс на пенсии. Очень большой и очень умный, знает всё о морях и путешествиях, можешь мне поверить. Как-то раз мы с его хозяином спорили о том, справедливо или нет, что только Крузенштерну досталась слава за первое русское кругосветное путешествие на шлюпах «Нева» и «Надежда». Об Иване Фёдоровиче написано много книг, все знают его имя. А вот о Юрии Фёдоровиче Лисянском, с которым Крузенштерн вместе плавал вокруг света, больше нигде и никто не писал. Разве что в паре книг упоминается его имя. Вот ты мне скажи, Ростислав, это справедливо?

— Конечно, нет! — горячо откликнулся Ростислав, не понимая, какие тут могут быть сомнения.

— Вот и я так говорил штурману Стукину, моему давнему приятелю, который приехал к нам в город жить на пенсии. Барбарос — его пёс. Прямо стихи… Так вот, именно этот лохматый знаток морей доказал нам, что Лисянского помнят и имя его не забыто. В его честь назван один из островов Гавайского архипелага, подводная гора возле Курильской гряды в Охотском море. А в Александровском архипелаге возле Аляски его фамилию носят сразу мыс, пролив, полуостров, залив и река на одном из островов, представляешь?

Ростик слушал завхоза с открытым ртом. Он, конечно же, читал книгу «Водители фрегатов» и много других, где написано о море. И даже мечтал однажды попасть к бескрайнему водному простору, где скользят хрупкие яхты под белоснежными парусами, где грохочут штормы, кричат чайки и волны щекочут пятки счастливым ребятам, живущим на берегу. Русоволосый мальчишка требовательно спросил:

— А цепь?

— Ах, да, — спохватился Андрей Петрович. — Так я же всё это и узнал от Барбароса. Фаддей Поликарпович, так штурмана зовут, привёз с собой пса, и теперь они оба работают сторожами в трамвайном депо. И пёс носится вдоль забора именно на корабельной цепи, которую тоже привёз штурман. Барик очень ею гордится и никому просто так не отдаст. Он сам так сказал.

Ростислав задумался на пару секунд и спросил:

— Разве собаки разговаривают?

— Ну, коты же могут, — рассудительно сказал завхоз, хитро поглядев на мальчишку. — Сам Пушкин, помнишь, писал про учёного кота?

Роська вздрогнул, настолько совпали слова Петровича с его мыслями. Он соскочил с перил, одёрнул сбившуюся футболку и, неловко потоптавшись, сказал:

— Я тогда в депо побегу.

— Погоди, молодой человек, — остановил завхоз уже гарцевавшего на месте мальчика. — Тут есть одна тонкость. Барбарос-то не со всяким разговаривает. И только по ночам. Мы же со Стукиным там иногда по ночам сидим, вспоминаем былое.

Внутри у Ростислава что-то царапнуло при упоминании ночи. Стоило ему только представить, как придётся идти куда-то в нервной неуверенной темноте, Шохина пробирала лёгкая мурашливость. Мальчик насуплено вздохнул:

— Я подумаю.

— Ну, смотри, — сказал завхоз, даже не подумав улыбнуться, за что Ростик испытал некую благодарность. — А цепь та со сторожевого корабля «Шкипер Гек», который охраняет границы России в Японском море и ловит всяких нарушителей и браконьеров. Стукин служил на нём несколько лет и, когда его перевели на другое судно, как-то уговорил судового хозяйственника списать кусок цепи с трапа по причине «заржавелости». Представляешь, в каких переделках побывала цепь?

Ростислав представлял, ещё как. Море, погони, граница и перестрелки, как на самом деле. Он вздрогнул — почему «как»? Это же и было на самом деле! Мальчик снова вздохнул и решил, что сходит в депо прямо сейчас. Андрей Петрович понимающе пожал ему на прощание руку и зашёл в школу. Роська потоптался ещё с минуту на крыльце и бодро побежал по нагретому асфальту к большой улице, носившей название Пионерская. Именно там местные ребята подкладывали на трамвайные рельсы монетки, превращая их в большие железные «блинчики», которыми так удобно играть в «фишки». Такие блестящие монетные бляхи были много лучше пластиковых кругляшей с нарисованными американскими роботами и феечками. Так считали многие ребята Белой речки. Почему их микрорайон носит такое название, Роська не задумывался, но про «фишки» думал, как и большинство ребячьего народа.

Трамвайное депо тоже находилось на Белой речке, всего в паре кварталов от того места, где улица Пржевальского, на которой и жили Ростислав Шохин с мамой и папой, упиралась в Пионерскую. Тротуарная дорожка провела мальчика под тенью старых тополей до бетонного --">