Фрэнсис Элиза Ходжсон Бернетт - Маленький лорд Фонтлерой

локоны.

Все это время Мэри что-то бормотала про себя насчет дворянства вообще и лордов в особенности, но Кедрик, как ни велико было его недоумение, не стал много расспрашивать няню, рассчитывая все узнать от матери. Одевшись, он сбежал вниз и вошел в гостиную. Высокий, худой господин, с острыми чертами лица, сидел в кресле. Рядом с ним стояла мать, бледная и со слезами на глазах, как ему показалось.

— О! Кедрик!— воскликнула она и быстро направилась к мальчику, обхватила его обеими руками и, тревожно, испуганно покрывая его поцелуями, повторяла: — О, мой бесценный Кедди!

Старик поднялся с кресла и, потирая костлявою рукой свой подбородок, начал пристально разглядывать мальчика.

Казалось, он смотрел не без удовольствия.

— Итак,— произнес он, наконец, с расстановкою,— итак это маленький лорд Фонтлерой. 

II.

В течение следовавшей затем недели Кедрик ходил как очарованный; он еще не переживал такого странного, непонятного времени. Во-первых, его очень удивило то, что рассказала ему мать. Он должен был прослушать этот рассказ два или три раза, прежде чем мог понять его. Он решительно не в состоянии был представить себе, что подумает об этом м-р Хоббс. История начиналась с графов: его дед, которого он никогда не видал, был граф; и его старший дядя, если бы не был убит при падении с лошади, со временем должен бы стать тоже графом; а после смерти сделался бы графом другой его дядя, если бы внезапно не умер в Риме от лихорадки. После этого стал бы графом его собственный папа, если бы он был жив; но так как они все умерли, и остался один Кедрик, то выходило, как будто, что ему предстоит быть графом после смерти дедушки — а пока он лорд Фонтлерой.

Он сильно побледнел, когда ему сказали это в первый раз.

— О Милочка! — воскликнул он,— мне бы не хотелось быть графом. У нас нет ни одного мальчика — графа. Нельзя ли и мне не быть графом?

Но избежать этого было, по-видимому, невозможно. И когда, в тот же день вечером, они сидели с матерью у окна и смотрели из него на свою скромную улицу, у них зашел об этом длинный разговор. Кедрик помещался на своей скамейке, обхватив по обыкновению одно колено руками и с лицом, почти красным от напряжения мысли. Оказалось, что дедушка прислал за ним, чтобы увезти его в Англию, и мама находила, что ему нужно было ехать.

— Потому что,— говорила она, печально смотря в окно,— я знаю, что твой папа пожелал бы, чтоб это было так, Кедди. Он очень любил свою родину; да и кроме того есть еще многое, о чем нужно подумать и чего маленький мальчик не может понять как следует. Недобрая была бы я мама, если бы не пустила тебя. Когда ты вырастешь, то узнаешь — почему.

Кедди уныло покачал головой.

— Мне очень жаль будет оставить мистера Хоббса,— сказал он.— Боюсь, что он будет скучать по мне, и я буду скучать по нем. Мне всех их жаль будет.

Когда, на следующий день, явился м-р Хавишам —доверенный графа Доринкура, посланный им привезти лорда Фонтлероя в Англию,— Кедрику пришлось услыхать многое. Но его как-то не утешало, когда ему говорили, что он должен сделаться богатым человеком, когда вырастет, и что у него будет несколько замков, большие сады, рудники, обширные поместья и доходные земли. Он беспокоился о своем друге м-ре Хоббсе, и вскоре после завтрака отправился к нему в лавку в сильно тревожном состоянии духа.

Он застал его за чтением утренней газеты и с серьезным видом подошел к нему. Он хорошо знал, как поразит м-ра Хоббса известие о случившемся с ним, и по дороге в лавку все думал, как ему лучше сообщить свою новость.

— Э, здравствуй! — сказал м-р Хоббс.

— Здравствуйте,— ответил Кедрик.

Он не взобрался на высокий стул, как обыкновенно, а сел на ящик с сухарями, подогнув колено, и в течение нескольких минут сидел так тихо, что м-р Хоббс, наконец, вопросительно поглядел на него из-за газеты.

— Э! — сказал он опять.

Кедрик насилу собрался с духом, чтобы ответить ему.

— Мистер Хоббс,— сказал он,— помните, о чем мы вчера утром говорили с вами?

— Хм! Кажется, об Англии.

— Да,— сказал Кедрик,— но в то самое время, как сюда взошла няня,— помните?

М-р Хоббс почесал затылок.

— Мы говорили о королеве Виктории и об аристократии.

— Да,— как будто неуверенно подтвердил Кедрик,— и... и о графах, правда ведь?

— Пожалуй, да,— возразил м-р Хоббс,— мы коснулись их слегка; это так!

Кедрик покраснел до самых волос. Никогда еще он --">