Коллектив авторов - Хрестоматия. Историческая антропология

самими участниками в свои слова и поступки.

Р. Дарнтон
Крестьяне рассказывают сказки: сокровенный смысл
«Сказок матушки гусыни»
Данный текст представляет собой главу из книги «Великое кошачье побоище и другие эпизоды из истории французской культуры»
(1984). Американский историк, используя концепцию хабитуса, изучает
так называемый французский культурный стиль. Автор исследует
представления о мире простых людей, стремясь воссоздать картину
реальности в их понимании, пытается выявить основные стратегии
выживания. В книге рассматриваются образцы французского фольклора, в наибольшей степени характеризующие крестьянство; обычаи городских ремесленников; стиль жизни провинциального буржуа; взгляды
на действительность чиновничества; культуру энциклопедистов и романтиков.
7

Похоже, что духовный мир непросвещенного населения в эпоху Просвещения безвозвратно утрачен. Обнаружить простого человека в XVIII
веке настолько трудно (если не сказать — невозможно), что кажется тем
более бессмысленным доискиваться до его картины мира. Однако прежде чем отказываться от такой попытки, забудем хотя бы на время свои
сомнения и рассмотрим одну историю. Эта история — вернее, сказка —
хорошо известна любому из вас, хотя и не в том виде, в котором она долгими зимними вечерами рассказывалась у очага во французских крестьянских усадьбах XVIII века.
Однажды мать велела своей маленькой дочке отнести бабушке хлеба
с молоком. В лесу к девочке подошел волк и спросил, куда она идет.
— К бабушке, — ответила та.
— А по какой тропинке ты пойдешь — по той, что с иголками, или
той, что с колючками*?
— По той, что с иголками.
И тогда волк побежал по тропе с колючками и первым добрался до
бабушкиного дома. Он убил бабушку, сцедил ее кровь в бутыль, а тело
разрезал на куски и разложил их на блюде. Потом он надел бабушкину
ночную рубашку и залез ждать в кровать.
Тук-тук.
— Заходи, милая.
— Здравствуйте, бабушка. Я вам принесла хлеба с молоком.
— Поешь и сама, милая. В кладовке стоит мясо и вино.
Пока девочка ела предложенное угощение, кошка сказала:
— Вот негодяйка! Ест плоть своей бабушки и пьет ее кровь!
Тогда волк сказал:
— Раздевайся и ложись рядом со мной.
— А куда мне деть фартук?
— Брось его в огонь, он тебе больше не понадобится.
Девочка задавала тот же вопрос обо всех своих одежках — о юбке,
кофте, нижней юбке и чулках, — и волк каждый раз отвечал:
— Брось ее (или их) в огонь, они тебе больше не понадобятся. Когда
девочка залезла в постель, она сказала:
— Ой, бабушка! Какая вы волосатая!
— Это чтоб мне было теплее, дитя мое.
— Ой, бабушка! Какие у вас широкие плечи!
— Это чтоб было легче носить хворост, дитя мое.
— Ой, бабушка! Какие у вас длинные ногти!
— Это чтоб было удобнее чесаться, дитя мое.
— Ой, бабушка! Какие у вас большие зубы!
— Это чтоб поскорее съесть тебя, дитя мое! И он взял и съел ее.
*

Во французском тексте эта фраза может быть понята как «с иголками или с булавками», но наш вариант, по-видимому, точнее, поскольку учитывает более старое
значение второго слова.
8

Какова мораль этой истории? Для девочек она ясна: держитесь подальше от волков. Историкам лее она призвана сказать нечто важное о
духовном мире крестьянства раннего Нового времени. Но что именно? С
какой стороны следует подходить к интерпретации такого текста? Один
из подходов предлагается психоанализом. Представители этого направления подвергли скрупулезному изучению множество сказок, выявляя в
них скрытые символы, неосознанные мотивы и психические механизмы.
Для примера достаточно рассмотреть комментарий к «Красной Шапочке» двух наиболее влиятельных психоаналитиков, Эриха Фромма и Бруно Беттельгейма.
Фромм толковал эту сказку как загадку о коллективном бессознательном в первобытном обществе, которую он «с легкостью» разрешал, дешифруя «язык символов». По версии Фромма, речь в сказке
идет о столкновении подростка с взрослой сексуальностью. Он показывает скрытый смысл истории через ее символизм, однако детали, на основе которых аналитик усматривает в своем варианте текста определенные знаки, отсутствовали в тех его версиях, что были известны крестьянам XVII—XVIII веков. Так, он придает особое значение (несуществующей) красной шапочке как символу менструации и (несуществующей) бутылке, которую несет девочка, — как символу девственности; --">