Клод Леви-Стросс - Первобытное мышление

социологии, но как полевой
антрополог. Организованная на полученные деньги экспедиция к племе­
нам намбиквара заняла более года. Одно только составление научной
атрибуции собранных во время этой экспедиции экспонатов, переданных
им в 1939 г. в Музей человека, потребовало года работы в Париже.
Впечатления, размышления исследователя-европейца, познающего
как извне, так и изнутри нравы, обычаи и своеобразное мировосприятие
аборигенов бассейна р. Амазонки, изложены в ’’Печальных тропиках”,
написанных на основе экспедиционных дневников, но спустя почти 20
лет. Книга поражает не только представленным в ней богатейшим
экзотическим материалом, но и изяществом его осмысления: автор
пытается воссоздать систему символического мышления, присущую кон­
кретной бесписьменной культуре. Это научно-художественное произве­
дение, высоко оцененное французской гуманитарной общественностью
(при том, что реакция узкопрофессиональной среды была довольно
сдержанной), явилось примером свободного философствования в ситу­
ации психологического переживания фактов чужой культуры. Интерес­
но, что, задаваясь вопросом об интеллектуальных предпосылках такого
переживания, Леви-Строс дистанцируется не только от рационализма
Декарта, но и от идей Бергсона о необратимости потока явлений психи­
ки. Становление структуралистского подхода к пониманию живой ’’пер­
вобытной” культуры он связывает в первую очередь с переосмыслением
разработанных ранее Фрейдом принципов моделирования сферы бессоз­
нательного, но применительно не к отдельному человеку, а к фактам
культуры.
Начало Странной войны и вторжение гитлеровцев во Францию
означало для Леви-Строса службу в армии в качестве агента для ожидав­
шегося британского корпуса. По увольнении из армии он в течение
нескольких месяцев искал место преподавателя. В Париже для будущего
академика такого места не нашлось: как было заявлено министерским
чиновником правительства Виши, преподавателя с такой фамилией
в Париж невозможно направить. Уже ожидалось принятие так называ­
емых ’’расовых законов”, и с Леви-Стросом, приступившим к работе
в лицее Перпиньяна, никто из коллег, кроме преподавателя физкуль­
туры, не желал общаться. Когда наконец он получил место профессора
философии в Политехнической школе Монпелье, то вскоре был уволен
на основании уже вступивших в силу ’’расовых законов”
5

Новым поворотом в судьбе Леви-Строса, давшим ему возможность
не только спастись от нацизма, но и сделать еще один решающий шаг
в профессиональном развитии, явилось неожиданное приглашение
в США. Он был приглашен туда в соответствии с программой фонда
Рокфеллера по спасению европейских интеллектуалов. Приглашение по­
ступило благодаря вниманию, проявленному к вышедшим в то время
статьям Леви-Строса — по социальной организации южноамериканских
индейцев — со стороны А. Мегро и других этнологов США.
В Нью-Йорке Леви-Строс начал с чтения курса по социологии лати­
ноамериканских стран в вечернем университете для взрослых, а затем
преподавал этнологию для франкоязычных иммигрантов в Новой
Школе Высших Исследований. Здесь же Леви-Строс познакомился
с Р. Якобсоном, выходцем из России, одним из основателей структурной
лингвистики, влиянию идей которого во многом обязано становление
в 40—50-е гг. леви-стросовского этнологического структурализма. Обо­
гащению теоретических и практических знаний способствовало и тесное
общение в течение нескольких лет с американскими учеными, имевшими
значительный полевой опыт.
Важнейшим фактором в создании нового метода изучения бесписьмен­
ных культур было знакомство Леви-Строса с прекрасным фондом Нацио­
нальной библиотеки, задержавшим его в США почти до конца 1947 г. (после
войны в течение нескольких лет он выполнял во французском посольстве
обязанности советника по культуре). Основной материал для подготовки
его первой крупной работы, ’’Элементарные структуры родства” (’’Les
structures élémentaires de la parenté”), которая была завершена в Нью-Йорке
в 1947 г., а позднее представлена как докторская диссертация (опубликована
во Франции в 1949 г.), был почерпнут в американской Национальной
библиотеке. Тогда же ученый, вступивший в период своей зрелости, осознал
себя ’’как человека библиотеки, т. е. ’’кабинетного ученого”, а --">