Вера Кальман - Помнишь ли ты?.. Жизнь Имре Кальмана

Кальман, весьма довольный работой, достал кошелек и выложил на стол сто марок — как и тридцать лет назад. Но теперь сшитые на заказ ботинки обходились в двести пятьдесят марок. Услышав об этом, господин Кальман невероятно перепугался. „Полноте, маэстро, — успокоила его я, — по нынешним временам это обычная цена. Посудите сами, ваша супруга ходит в туалетах от Диора, так что вы вполне можете позволить себе такой пустяк“.

Под конец он больше всего радовался тому, что не тратит на себя слишком много денег».

Я уже упоминала о скромности Имре. Свидетельства сестры Ирмгард говорят о том же. Да и друзья любили его за то, что он никогда не строил из себя знаменитость, держался просто и естественно.

Осенью 1953 года мы возвратились в Париж из путешествия по ФРГ. 30 октября Имре в сопровождении сестры Ирмгард явился к завтраку. Мы все уже сидели за столом.

— Что-то я неважно себя чувствую, — сказал он. — Пожалуй, лучше снова лечь.

Муж так и сделал. Сестра Ирмгард измерила ему давление: оно оказалось нормальным. Имре улыбнулся и немного погодя уснул. Этот день ничем не отличался от прочих… с той лишь разницей, что Имре уснул и не проснулся. Он и сам не заметил, как настал конец.

Австрия хоронила Кальмана со всей официальной пышностью. Имре покоится там, где ему и хотелось: на Центральном кладбище Вены, по соседству с Бетховеном, Брамсом, Моцартом, Зуппе, Штраусом и Миллёкером.

Вместе с детьми и Ирмгард Шпис я выехала на похороны. И там вновь встретилась с той женщиной, которую когда-то любил Имре Кальман: с Агнес Эстерхази. Графиня в ту пору жила в Мюнхене; она прислала в Париж цветы с надписью на ленте: «До свиданья, Имрушка». На поездку в Вену у нее не было средств, и наша семья пригласила ее в качестве гостьи. Графиня Эстерхази рыдала не только у могилы Имре, она плакала все время, не переставая. «Скоро он и меня призовет к себе», — обливаясь слезами, твердила она и в самом деле вскоре умерла, хотя была еще вовсе не старой.

Народу на кладбище собралось тысяч десять, не меньше. Была такая давка, что в какой-то момент мне показалось: живой отсюда не выбраться. Вдруг чьи-то руки крепко обхватили меня, помогли устоять на ногах — Чарли, сын! У меня было такое ощущение, будто это руки Имре по-прежнему оберегают каждый мой шаг.

Наша жизнь — моя в первую очередь — очень изменилась. Прежде всего я перебралась на другую квартиру, поменьше. Туда были вхожи лишь самые близкие друзья, в том числе Андре Мари, министр просвещения Франции. Мы познакомились много лет назад на одном благотворительном мероприятии, где я поставила рекорд по продаже книг. Господин Мари подошел к прилавку, насвистывая мелодию Кальмана.

В этом узком кругу однажды встретились два человека, антивоенные книги которых потрясли мир: Эрих Мария Ремарк, автор романа «На Западном фронте без перемен» (в ту пору они поженились с Полетт Годдар), и Ролан Доржелес, создатель «Деревянных крестов».

Я продолжала работу мужа, как он меня учил. Изо дня в день прочитывала корреспонденцию, диктовала письма, но делала это отнюдь не с такой сосредоточенностью, как он сам или как он от меня требовал. Затем поток корреспонденции начал убывать, и для меня наступил период чудовищной тоски.

В 1955 году, когда письма стали приходить совсем редко, я поняла: чувство неудовлетворенности объясняется тем, что я ничего не делаю. Тогда же решила организовать в Баден-Бадене за свой счет и с благотворительной целью концерт из произведений Имре Кальмана. Подобрались и исполнители: супруги Шари Барабаш и Франц Кларваин, оба камерные певцы. Это был мой первый опыт общения с широкой публикой.

По поручению баварского радио Альфред Шрётер вскоре составил программу «Биография Имре Кальмана в его мелодиях». На мою долю выпала редчайшая удача: я получила возможность сыграть самое себя.

И пошла-завертелась карусель. Посыпались письма с приглашениями пожаловать на ту или иную премьеру; красные пометки в моем календаре не оставляли пробелов. Я присутствовала всюду, где Шари и Францль исполняли произведения моего мужа. Меня пригласили в Западный Берлин, где проходили съемки фильма «Королева чардаша»; за эти несколько недель я дала множество интервью. Теперь уже мне в иной день приходилось диктовать по 70–80 писем на разных языках и нигде не удавалось пробыть дольше двух-трех недель: следовало очередное приглашение на какую-нибудь кальмановскую премьеру.

Чтобы --">