Ипполит Федорович Богданович - Избранные произведения

И. Богданович

ПОВЕСТЬ В СТИХАХ

Душенька^[1] Древняя повесть в вольных стихах

Предисловие от сочинителя

Собственная забава в праздные часы была единственным моим побуждением, когда я начал писать «Душеньку»; а потом общее единоземцев благосклонное о вкусе забав моих мнение заставило меня отдать сочинение сие в печать, сколь можно исправленное. Потом имел я время исправить его еще более, будучи побужден к тому печатными и письменными похвалами, какие сочинению моему сделаны. Приемля их с должною благодарностию, не питаюсь самолюбием столь много, чтоб не мог восчувствовать моего недостаточества при выражениях одного неизвестного, которому в вежливых стихах его угодно было сочинение, «Душеньку», назвать творением самой Душеньки. Предки мои, служив верою и правдою государю и отечеству, с простым в дворянстве добрым именем, не оставили мне примера вознести себя выше обыкновенной тленности человеческой. Я же, не будучи из числа учрежденных писателей, чувствую, сколько обязан многих людей благодушию, которым они заменяют могущие встретиться в сочинениях моих погрешности.

Стихи на добродетель Хлои

Красота и добродетель

Из веков имели спор;

Свет нередко был свидетель

Их соперничеств и ссор.

Хлоя! ты в себе являешь

Новый двух вещей союз:

Не манишь, не уловляешь

В плен твоих приятных уз;

Кто же хочет быть свидетель

Покорения сердец,

Хлоиных красот видец

Сам узнает наконец,

Сколь любезна добродетель!

Книга первая

Не Ахиллесов гнев и не осаду Трои,^[2]

Где в шуме вечных ссор кончали дни герои,

Но Душеньку пою.

Тебя, о Душенька! на помощь призываю

Украсить песнь мою,

Котору в простоте и вольности слагаю.

Не лиры громкий звук ― услышишь ты свирель.

Сойди ко мне, сойди от мест, тебе приятных,

Вдохни в меня твой жар и разум мой осмель

Коснуться счастия селений благодатных,

Где вечно ты без бед проводишь сладки дни,

Где царствуют без скук веселости одни.

У хладных берегов обильной льдом Славены,^[3]

Где Феб туманится и кроется от глаз,

Яви потоки мне чудесной Иппокрены.

Покрытый снежными буграми здесь Парнас

От взора твоего растаявал не раз.

С тобою нежные присутствуют зефиры,

Бегут от мест, где ты, докучные сатиры,

Хулы и критики, и грусти и беды;

Забавы без тебя приносят лишь труды:

Веселья морщатся, амуры плачут сиры.

О ты, певец богов,

Гомер, отец стихов,

Двойчатых^[4], равных, стройных

И к пению пристойных!

Прости вину мою,

Когда я формой строк себя не беспокою

И мерных песней здесь порядочно не строю.

Черты, без равных стоп,^[5] по вольному покрою,

На разный образец крою,

И малой меры и большия,

И часто рифмы холостые,

Без сочетания законного в стихах,

Свободно ставлю на концах.

А если от того устану,

Беструдно и отважно стану,

Забыв чернил и перьев страх,

Забыв сатир и критик грозу,

Писать без рифм иль просто прозу.

Любя свободу я мою,

Не для похвал себе пою;

Но чтоб в часы прохлад, веселья и покоя

Приятно рассмеялась Хлоя.

Издревле Апулей, потом де ла Фонтен,

На вечну память их имен,

Воспели Душеньку и в прозе и стихами

Другим языком с нами.

В сей повести они

Острейших разумов приятности явили;

Пером их, кажется, что грации водили,

Иль сами грации писали то одни.

Но если подражать их слогу невозможно,

Потщусь за ними вслед, хотя в чертах простых,

Тому подобну тень представить осторожно

И в повесть иногда вместить забавный стих.

В старинной Греции, в Юпитерово время,

Когда размножилось властительное племя,

Как в каждом городке бывал особый царь,

И, если пожелал, был бог, имел олтарь.

Меж многими царями

Один отличен был

Числом военных сил,

Умом, лицом, кудрями,

Избытком --">