Джеральд Даррелл - Мама на выданье

Дорогуша, – сказал я, – конечно, с твоей стороны очень мило приготовить преподобному Пенджу подарок в виде попугая. Но тебе не кажется, что чем скорее он его получит, тем лучше для всех нас?

– О, конечно! – отозвалась Урсула. – Когда ты пришел сюда, я как раз звонила Пенджи – он любит, чтобы его так называли, – сказала, что мы сегодня же привезем ему подарок, и он очень обрадовался.

– Слава Богу. Надеюсь, ты не говорила ему, что это за подарок?

– Что ты, милый, я хочу, чтобы это было для него сюрпризом.

– Не сомневаюсь, что так и будет, – заметил я.

Наш завтрак проходил в довольно нервозной обстановке, ибо на одну особу, сидевшую за третьим столиком от нас, то и дело накатывал громкий пронзительный смех. Всякий раз, когда ее разбирало веселье и она принималась ржать, мы с Урсулой подпрыгивали на стульях, потому что нам казалось, что это Моисею вздумалось петь. На Урсулу напала икота, и она была вынуждена попросить, чтобы ей принесли бокал уксуса – единственное, по ее словам, эффективное средство от этого недуга.

Наконец мы управились с трапезой, и возникла проблема – как вынести из ресторана клетку с Моисеем. Под руководством Себастьяна два официанта забрались под стол, чтобы обернуть салфетками клетку; должно быть, не один из посетителей ресторана спрашивал себя, что происходит… Наконец клетка была замаскирована, они вытащили ее из-под стола, и мы направились следом за ними к выходу – этакая траурная процессия, провожающая задрапированный белой материей куполовидный гроб. Все шло гладко, пока один из официантов не споткнулся о ножку стула, отчего пара салфеток соскользнула на пол. Моисей смерил отряд официантов ядовитым взглядом.

– Прожорливые педерасты, – громко произнес он, заставив всех находившихся в зале оторваться от еды и сосредоточить внимание на нас.

– Прожорливые выблядки, – продолжал Моисей, демонстрируя свое знание нехороших слов.

– Выносите его вон из зала, живо, – прошипел Себастьян.

Мы дружно обратились в бегство в ту самую минуту, когда Моисей приступил к пению.

Обнаружив в холле брошенный кем-то экземпляр «Тайме», я развернул газету, проделал в складке посередине дырку для кольца на клетке и накрыл Моисея в тот момент, когда он перешел ко второму куплету «Джуди О’Келли».

– Не очень-то подходящее комнатное животное, сэр, позвольте заметить, – сказал, улыбаясь, Себастьян.

Моисей замолчал.

– Мы отдадим его в хорошие руки, – ответил я. – Он будет жить вместе с одним священником.

– Вот уж не знал, что Церковь способна на такую широту взглядов, – заметил Себастьян. – Это что-то новое.

Урсула вышла из туалетной комнаты, неся две большие сумки.

– Спасибо вам за помощь и терпение, – поблагодарил я.

– Всегда… – начал он и вдруг остановился.

– Если вы собирались сказать «всегда к вашим услугам», лучше воздержитесь, – посоветовал я. – Одного такого раза в жизни довольно.

Посадив Урсулу и Моисея в такси, я забрался в машину следом за ними и назвал водителю адрес преподобного Пенджа.

– Милый, такой шикарный завтрак, огромное тебе спасибо, – сказала Урсула и поцеловала меня. – И спасибо, что ты был так добр к бедному Моисею.

Говоря, она копалась в своих сумках, проверяя, все ли на месте.

– Что у тебя там? – спросил я.

– Да так, кое-какие мелочи для бедного старика. Пара бутылок виски, я знаю, он не прочь выпить стаканчик, а у самого нет денег, чтобы купить. Немного корма для Моисея и его любимый напиток, а также разное чтиво для старины Пенджи.

Она вытащила «Таймс», «Дейли телеграф», свежий номер «Вог», «Панч» и, к величайшему моему удивлению, «Плейгерл».

– А это еще зачем? – воскликнул я.

– Понимаешь, милый, я задумала постепенно редебилитизировать его, помочь ему исправиться. Пусть начинает побольше думать о противоположном поле и поменьше о собственном. Вот и купила для него «Вог» и этот журнал, чтобы открыть ему глаза на пробелы в его жизни.

– А ты сама когда-нибудь заглядывала в «Плейгерл»?

– Нет, – ответила Урсула. – Разве это не обычный журнал для девочек?

– Посмотри, – мрачно предложил я.

Надо же было ей открыть журнал на центральной раскладной странице, где красовался весьма обнаженный, весьма зрелый и весьма крупный молодой мужчина.

– О Господи, – ужаснулась Урсула. – Боже мой!

– Вот именно, – откликнулся я. – Вряд ли такой журнал будет способствовать редебилитации старины Пенджи, --">