Джеральд Даррелл - Мама на выданье

чуть не умер со смеха, слушая его. Настоящий порнографический попугай, провалиться мне на этом месте.

– Да уж, очаровательная парочка получилась, – едко заметил я.

– Ага, – подхватил водитель. – А вообще-то, если бы меня спросили, я предпочел бы попугая.

– Почему? – спросил я, малость оскорбленный таким пренебрежительным отношением к шарму Урсулы.

– Да ты сам посуди, приятель, – сказал таксист. – Если попугай тебе надоест, ему можно свернуть голову. А твоя леди как-никак слишком хороша, чтобы ее так приканчивать, верно?

– Верно, – вздохнул я. – Хотя такая мысль не однажды меня посещала.

Продолжая смеяться, он остановил машину у моей гостиницы и повернулся ко мне, ухмыляясь:

– Ты у нее на крючке, приятель, вот что я тебе скажу. Был у нас дома случай вроде этого с одной бродячей собакой… Я тогда жене так сказал: «Никаких чертовых псов, вези его в «Баттерсейский центр» для бездомных собак», так и сказал. Так нет же, приятель, представляешь себе, это был такой чертовски славный пес, что мы не могли с ним расстаться. Так и живет у нас до сих пор. Вот и с женщинами так же, – философически продолжал таксист. – Как попадешься к ним на крючок, уже не в силах с ними расстаться, так сказать. С тебя три фунта одиннадцать шиллингов и шесть пенсов, приятель, прошу.

– Беда в том, – ответил я ему, рассчитываясь, – что для нее еще не открыли никакого «Баттерсейского центра».

– Это верно, – отозвался он смеясь. – Придется держать ее дома. Удачи, приятель.

Поднявшись в номер, я разложил на кровати свой лучший костюм и чистую рубашку, присоединил к ним потрясающий галстук – нежданный подарок из Лиссабона от мужа моей сестры, проверил, целы ли мои носки и начищены ли ботинки. Посещение ресторана с Урсулой неизбежно оборачивалось для меня душевными травмами, посему я желал быть уверенным, что сам не нарушу никаких правил приличия. Дай Бог справиться с ее промашками…

Ровно в час я был в «Дорчестере» и уже поправлял галстук, ожидая перед входом в ресторан появления Урсулы, когда ко мне быстро подошел знакомый старший официант.

– Добрый день, Себастьян, – весело поздоровался я.

– Добрый день, сэр. Мадам ждет вас за столиком.

Я насторожился. Урсула никогда не приходила вовремя, не говоря уже о том, чтобы явиться раньше времени. Себастьян проводил меня к столику на четыре персоны, однако Урсулы не было видно.

– Возможно, мадам вышла в туалетную комнату, – предположил Себастьян.

Я опустился на стул, придвинулся к столу вплотную и уперся ногами во что-то металлическое. Приподнял скатерть и увидел направленный на меня из клетки неприязненный взгляд Моисея. В двух колких словах он дал понять, где мне следует быть. Я похолодел. Себастьян, глядя на потолок, тщетно пытался спрятать улыбку за картой вин.

– Что это такое, черт побери? – спросил я.

– Если не ошибаюсь, это птица, принадлежащая мадам, – учтиво сообщил Себастьян. – Из семейства попугаев, насколько мне известно. Мадам принесла ее с собой и пожелала поместить под столом. Мне было сказано, что птицу зовут Моисей. Когда ее проносили через фойе, она… э… разговорилась, причем, учитывая ее имя, употребляла совсем не библейские слова.

– Будто я не знаю, – с горечью произнес я. – Но каким образом, черт возьми, вы ухитрились внести ее сюда, не оскорбив слух всех ваших гостей?

– При помощи обернутой вокруг клетки салфетки, – объяснил Себастьян. – Мадам сказала, что темнота действует на птицу успокаивающе, как снотворное, лишая, так сказать, дара речи. Похоже, так оно и есть. Если не считать услышанной вами реплики, она воздерживалась от замечаний с тех пор, как ее поместили под стол.

– Но зачем, черт возьми, она вообще принесла ее сюда, – вспылил я.

– Возможно, я ошибаюсь, сэр, но мне кажется, мадам решила сделать вам сюрприз.

– Сюрприз, мне? – фыркнул я. – Не нужна мне эта проклятая птица, хотя бы к ней приложили горшок золота!

– Должен сознаться… – начал Себастьян. – А вот и мадам. Она, несомненно, объяснит, зачем здесь очутился… э… Моисей, если мне будет позволено называть его только по имени.

Я отметил веселые искорки в его глазах.

– Себастьян, – сказал я, – мартини для мадам, двойное виски и минеральную воду для меня. Да, и если у вас есть настойка «боли-голова», принеси стаканчик для попугая.

Он поклонился и выдвинул стул для приближающейся к столу причины всех моих бед.

– Привет, милый! – воскликнула она. – --">