Джеральд Даррелл - Мама на выданье

Конечно, – сказала она. – Это ведь говорящий попугай.

– Знаю, что говорящий. Меня беспокоит, что он говорит.

Словно по сигналу, Моисей снова заговорил:

– О-о-о, Чарли, дружок, давай еще раз, Чарли, дружок. О, я так люблю обниматься. Хе-хе-хе, что может быть лучше этого.

– Видишь, – заметил я. – Ты уверена, что такое твое благодеяние уместно?

– Ладно, – отозвалась Урсула, – я должна кое-что рассказать тебе о бедном старом преподобном Пендже. Он был приходским священником в Портель-кум-Харди, маленькой деревушке по соседству с нами, и у него были страшные неприятности с церковным хором.

– Хор был смешанный или только мальчики?

– Да-да, только мальчики. Разумеется, все обошлось бы, если бы речь шла только об одном маленьком хористе, но когда весь хор был вовлечен, жители деревни восстали. Они говорили, по-моему, совершенно правильно, что всему есть предел.

– И сколько же мальчиков было в этом хоре?

– Кажется, человек десять, точно не знаю. Но на мой взгляд, этот священник очень славный человек, напрасно они набросали ему в церкви черных шаров.

– Прямо в церкви? – заинтересовался я.

– Ну да, – не совсем уверенно сказала Урсула. – А может быть, белых, чтобы не испачкать церковь. Не знаю точно. Как бы то ни было, теперь он, бедняга, живет в комнатушке где-то в районе Кингз-Роуд, и я получила от него такое жалобное письмо, где он сообщает, что тяжело болен и ему не с кем поговорить. Потому я и привезла для него попугая.

– Поистине, – смиренно молвил я, – для священника с белыми шарами не может быть лучшего подарка, чем попугай-сквернослов.

– А что же еще, – отозвалась Урсула. – Не могла же я привезти ему юного хориста, верно? Сам рассуди, милый.

Я вздохнул:

– Почему ты решила остановиться в «Клариджес», а не в моей гостинице?

– Не нравится мне твоя гостиница, милый. Там от одного официанта всегда пахнет рыбьим жиром, к тому же мой папочка всегда останавливается в «Клариджес», сравнивает его с родным трактиром.

Моисей взъерошил свои перышки и обратился к нам:

– Сними штанишки, сними штанишки, дай поглядеть.

– А тебе не кажется, что твой священник предпочел бы маленького бессловесного хориста? – спросил я Урсулу.

– Глупости, милый. К тому же он мог бы угодить в тюрьму, если бессловесный.

– Кто бессловесный? – не понял я.

– Хорист. Кажется, это называется «обращение маломерок». Хотя я совершенно не понимаю, какое отношение маломерки имеют к хористам, ведь хористы поют в церкви, а маломерки продаются в магазине.

Как всегда при разговоре с Урсулой, я пришел в такое замешательство, что решил оставить эту тему и вернуться к началу.

– И когда же мы избавимся от Моисея? – осведомился я.

– Моисей знает, – сказал попугай. – Моисей знает… хе-хе-хе… сними штанишки, вот так, молодец.

– Завтра утром. Я думала прямо с утра отвезти его, – ответила Урсула.

– Моисей любит попку, – сообщил попугай.

– Я все еще считаю, что помешанный на сексе попугай – неподходящий подарок, – заметил я. – Кончится тем, что под влиянием этого распущенного Моисея преподобный Пендж помчится в собор Святого Павла в поисках юных хористов.

– Пошел ты… – посоветовал Моисей, уставившись на меня ярким глазом.

– Милый, преподобный Пендж не может никуда помчаться, – жалобно произнесла Урсула. – Он старый и очень слабый. Где ему угнаться за юными хористами. Он не может бегать так быстро. Их надо приводить к нему. Нет, я вовсе не предлагаю, чтобы так делали, но ты меня понимаешь.

– Понимаю… Удивляюсь только, почему ты не раздобыла для него овчарку.

– Овчарку? – удивилась Урсула. – Это еще зачем?

– Чтобы она загоняла для него юных хористов.

Урсула сердито посмотрела на меня:

– Знаешь, милый, иногда мне кажется, что ты недостаточно серьезно смотришь на жизнь.

Я посмотрел на четыре чемодана Урсулы, на шляпную коробку, на Моисея в клетке, потом остановил свой взор на ее чудных глазах.

– Прости, – молвил я покаянно, – постараюсь впредь быть не таким легкомысленным.

– Вот и хорошо, милый, – отозвалась она. – Если в самом деле постараешься, будешь относиться к жизни так же серьезно, как я.

– Все силы приложу, – пообещал я.

Она просунула руку под мой локоть и чмокнула меня в щеку.

– Милый, правда, это будет что-то божественное, – мечтательно произнесла она. – Три дня в Лондоне с тобой – настоящий шик.

– Моисей любит попку, – напомнил попугай.

– --">