Вацлав Серошевский - Предѣлъ Скорби. Китайскіе Разсказы. Хайлакъ

прогалину въ кустахъ.

– Прошелъ… Видишь?! – шепталъ онъ.

Женщина поспѣшно вытерла ладонью обледенѣлыя рѣсницы.

На снѣгу тутъ же впереди былъ протоптанъ человѣческій слѣдъ. Онъ шелъ изъ лѣсу и направлялся тропой, которой ѣхали они.

– Должно быть уже близко! Подожди, крикну! – замѣтилъ мужчина и сталъ хрипло голосить:

– Аху!.. ху… гуу!

Женщина, нѣсколько погодя, присоединила къ его зову свой слабый голосъ. Оба путника принадлежали къ мѣстному якутскому племени.

– Уху!.. ху!.. Гууу!..

Послѣ нѣсколькихъ возгласовъ они умолкли и прислушались. Но въ неподвижномъ воздухѣ, въ которомъ только что голоса ихъ гудѣли подобно набату, царила тяжелая тишина.

– Должно быть не здѣсь!.. Или, можетъ быть, померли!? – сказалъ мужчина.

– Нѣтъ, Петручанъ! Они долго живутъ!.. – отвѣтила дрожащимъ голосомъ женщина. – Поѣзжай дальше!

Петручанъ подозрительно взглянулъ на дорогу и заколебался, затѣмъ схватилъ оленей и повелъ, стараясь держаться возможно дальше отъ таинственныхъ слѣдовъ. Женщина уже не закрывала лица, хотя жестокій морозъ больно щипалъ ей щеки, лобъ и носъ. Ея черные тусклые глаза грустно глядѣли на слѣды, возбуждающіе такой ужасъ въ ея товарищѣ. Сердце ея билось учащенно, спертое, неровное дыханіе мѣшало итти.

– Господи!.. Даже этотъ уродъ боится!..

Они прошли еще нѣсколько сотъ шаговъ. Опять Петручанъ остановилъ оленей. На этотъ разъ онъ сдѣлалъ это до того стремительно, что животныя задними ногами повскакивали на тальниковыя облучки нартъ. Самъ якутъ высоко подпрыгнулъ, поднялъ вверхъ руки, поджалъ колѣни, какъ будто порывался улетѣть немедленно отъ замѣченнаго на дорогѣ предмета. Мѣховое покрывало его капора совсѣмъ отстегнулось, и изъ мѣховой оторочки выглянуло противное лицо – плоское, прыщеватое, съ провалившимся носомъ и маленькими гноящимися глазками. Якутъ былъ смертельно блѣденъ, крупныя капли пота выступили на его верхней губѣ.

– Анка!.. Смотри… Видѣла?!. Кровь… – шепталъ онъ упавшимъ голосомъ. – Нѣтъ, дальше не поѣду! Ни за что не поѣду… Пусть лопнутъ глаза мои, если поѣду… Кровь…

Дѣйствительно, тотъ, кто до нихъ прошелъ здѣсь, истекалъ кровью. Она образовала вдоль слѣдовъ ровную нить большихъ и мелкихъ алыхъ крапинокъ съ желтымъ ободкомъ. Анка съ ужасомъ глядѣла на эти знаки страданія.

– Мужчина или женщина? – спросила она.

Петручанъ заглянулъ внутрь одного изъ ножныхъ отпечатковъ.

– Кто его знаетъ? Кажись, женщина…

– Голубчикъ, милый Петручанъ, поѣзжай еще немного. Крикнемъ сначала, а затѣмъ поѣдемъ. Хорошо?

– Крикнуть – крикну, но не поѣду. Зачѣмъ я долженъ пропадать? Они нуждаются, они должны искать. Мы оставимъ здѣсь вещи и пищу. Пусть они придутъ, пусть возьмутъ! На морозѣ ничего не сдѣлается клади. Никто ничего у нихъ не тронетъ…

Развѣ лисица…

– Онъ задумался на мгновеніе, но скоро вернулся къ прежнему рѣшенію.

– Нѣтъ, не поѣду… ни за что не поѣду! Скажу обществу, что кровь была. Нѣтъ такого закона, чтобы ходить людямъ, гдѣ кровь прокаженныхъ. Вѣдь отъ одного ихъ вида, сказываютъ, захворать можно… Госпожа¹⁾ не шутитъ!

– Тогда я никого не увижу! – вскрикнула Анка.

– И лучше!.. Зачѣмъ тебѣ? Онъ все равно, что умеръ. Ты теперь на меня смотрѣть должна. У меня, правда, носа мало-мало не хватаетъ, но у него вѣрно совсѣмъ нѣтъ на лицѣ тѣла, однѣ кости…

– Петручанъ, Петручанъ, ты обѣщалъ!.. Одинъ разъ… единственный разъ!.. Когда увижу его безъ тѣла на лицѣ, то, можетъ быть, забуду его!.. Перестанетъ онъ во снѣ мучить меня, ходить ко мнѣ… Вѣдь шаманъ говорилъ, что лучше всего посмотрѣть!.. Я хочу успокоиться, жить какъ другіе люди… Тогда я, можетъ быть, привыкну и… и тебя полюблю…

Петручанъ отрицательно трясъ головою.

– Крикнуть – крикну, а не поѣду… Нѣтъ такого закона, чтобы ѣздить. Всякому жизнь дорога! Еслибъ не кровь, поѣхалъ бы… да – кровь! Отъ одного запаха человѣкъ захворать можетъ… Тогда ты не пошла бы за мною туда… ой, нѣтъ… не ври!.. Уху… гу… гу… оха!

Они прокричали нѣсколько разъ изо всей мочи и, сдвинувъ съ ушей капоры, ждали, не отзовется ли кто. Спустя немного изъ-за кружева бѣлыхъ лѣсовъ, изъ морознаго тумана долетѣли къ нимъ жалобные звуки, похожіе на вой голодныхъ собакъ…

– Слышишь, есть!.. Зовутъ!.. – вскрикнула Анка и бросилась бѣжать. Петручанъ поймалъ ее за рукавъ.

– Куда? Съ ума ты сошла?!. Чуть было --">