Андрей Геннадьевич Лазарчук - Целое лето

березовой,

Над березовой рощей моей,

Где лавиною розовой

Льются листья с высоких ветвей,

Где под каплей божественной

Холодеет кусочек цветка,—

Встанет утро победы торжественной

На века.

Как хотите, а меня и сейчас пробило на мурашки по спине. У хороших стихов есть такое свойство…

Высока земли обитель.

Поздно, поздно. Спать пора!

Разум, бедный мой воитель,

Ты заснул бы до утра…

И тут зазвонил мой телефон. Я посмотрел. Это был телефон Артура, на котором я оставил единственный свой номер. Я принял звонок. Несколько секунд там молчали. Потом ровный голос — а у неадаптировавшихся десантников именно такой вот ровный невыразительный голос, они научаются быстро, но не сразу — сказал… нет, не то, что я ожидал, не «Это красивая местность», а:

— Мир входящему.

— Да, — сказал я, ничего не понимая. — Мир входящему. Ты кто?

— Развилка один. Что происходит?

— Сейчас я приеду…

Пальцы вдруг задрожали.

Он пришёл где-то часа в два. Я только что прикончил вторую бутылку вина. Напиться им было невозможно, но чувство бессилия приглушалось. Сева шагнул из темноты в кружок света, натёкшего из конического светильника над столом. Он был в прожжённых на коленке чёрных бесформенных штанах с множеством карманов и в драной кожаной куртке. Один рукав куртки был пустой, рука висела под полой на косынке. Лицо оставалось в тени.

— Пойдём, — сказал он.

— Куда? — спросил я.

— Я тебя выведу. Просто держись за мной и смотри только под ноги.

— Ну… может быть. А зачем?

— Борьба продолжается, — сказал он. — Ты нужен.

— Боюсь, что я нахрен ни на что не гожусь, — сказал я.

— Ты такую Татьяну Прищепу знаешь?

— И что?

— Вот и пошли. Слушай, мы на такое вырулили… но без тебя долго будем разбираться. Она сказала, что ты сможешь. Что ты лучше всех в этой теме.

— Пошли так пошли, — сказал я. — Жратвы взять какой?

— Ну, возьми…

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

--">