Александр Валентинович Силецкий - Все по правилам

Александр Силецкий ВСЕ ПО ПРАВИЛАМ

Никогда бы не подумал, что именно здесь произойдет эта встреча.

Прокатившись через девятнадцатый, восемнадцатый и семнадцатый века, я вклинился в последнюю треть шестнадцатого и остановил свою машину времени.

Всю дорогу меня отчаянно трясло на ухабах исторических перемен, и теперь мне хотелось где-нибудь спокойно посидеть, выпить кружку доброго старого эля и еще хорошенько все обмозговать.

Собственно, пока все шло нормально.

Я добрался до нужной мне эпохи и, степенно разгуливая по узким улочкам Стрэтфорда, соображал, как бы без лишних проволочек повидать самого Шекспира — ведь в конце концов ради него-то я сюда и прилетел.

— Прошу прощения, сэр, — обратился я к шедшему мимо мужчине, на вид определенно джентльмену, — вы не скажете, где я могу найти мистера Шекспира?

— А вам какого — старшего или младшего?

— Да, вероятно, младшего.

— Ах, вы про этого лоботряса! — тут прохожий широко заулыбался. — Встретитесь в трактире «Три мудреца». Все дни там сидит, штаны протирает. А ведь, поди ж ты, из почтенного семейства…

Я поблагодарил и отправился на поиски трактира.

Но, постойте, отчего же он лоботряс? Откуда эдакое, с позволения сказать, пренебрежение к великому человеку?

Да, вот что значит — быть гением и оставаться непонятым своей эпохой!

Туго ему, бедняге, видно, приходится…

Трактир я нашел очень скоро.

Он помещался в полуподвале небольшого двухэтажного дома, а над входом красовалась немудреная вывеска: пивная кружка, баранья нога и ломоть хлеба, и глубокомысленная надпись — «Три мудреца».

Я зашел.

Трактир был невелик, но народу собралось довольно-таки много.

Только за столом в углу сидел одинокий парень геркулесова телосложения и, глядя исподлобья по сторонам, неспеша отхлебывал из кружки.

— Хозяин, кружку эля и хлеба! — бросил я, направляясь к свободному местечку.

На улице спускался вечер, дул промозглый ветер, моросил холодный дождь, но в трактире было тепло и сухо — огромный камин трещал, выплевывая кверху огненные языки, и озарял помещение красным колеблющимся светом.

— Вы не могли бы показать мне мистера Шекспира? Он где-то здесь, говорят, — подсел я к парню.

— Я Шекспир, — ответил он, сумрачно уставясь на меня. — Зачем я вам?

— Вы?! — я почувствовал, как сердце мое бешено заколотилось. — Так вы и есть тот самый Шекспир?!

— А что случилось? — спросил парень, приподнимаясь из-за стола.

«Боже мой, какая скромность!» — восторженно подумал я.

— Да ничего не случилось! Просто я всю жизнь мечтал увидеть вас и, если выпадет удача, с благодарностью пожать вашу великую руку!..

Он сидел, не шевелясь, разинув рот, и обалдело смотрел на меня.

— Какие новости, друг мой? Как продвигается работа? — я распалялся все больше и больше. — Ведь вы я думаю…

— С чего это вы взяли, что я где-нибудь работаю? — подозрительно осведомился парень.

— Полно!.. Неужели то, что вы делаете каждый день, не есть ваш труд, тяжкий и благородный?!

— Вы спятили, — сказал парень. — Мой отец грозится, что выгонит меня из дому, если я не найду, чем заняться. А я так не хочу…

— Позвольте… А чего же вы хотите?

— Славы хочу!

— Господи, да неужели вам мало той славы, что гремит о вас по свету?

— Ну уж, — сказал смущенно парень.

— Ведь ваши пьесы ставят всюду — здесь, в Европе, и за океаном…

— Это что еще за пьесы?

— Как? — опешил я. — Помилуйте, дружище! Вы же написали «Короля Лира»! Неужто не помните? Или это будет после?.. Черт, похоже, я напутал…

— Короля Лира… — мечтательно повторил Шекспир.

— «Леди Макбет»! — не сдавался я.

— Леди Макбет… — повторил он с тем же чувством. — Нет, не помню.

— Плохо, — сказал я.

— Очень, — искренне вздохнул он и пригубил новую кружку эля.

Некоторое время мы сидели молча.

«Что за ерунда! — подумал я, украдкой глянув на хронометр: нет, все даты выверены точно… — Как же так? Пьесы Шекспира идут во всех театрах, а сам он, оказывается, ничего не написал… Абсурд!»

— Простите, — с надеждой произнес я, — может быть, у вас тут, в городе, есть еще один Шекспир? Ну, тот, который пишет пьесы?

— Нет, — ответил парень. — Только я да еще мой отец… Но он чесальщик шерсти и тоже совсем неграмотный…

— А вы?..

— Что — я? — вдруг обозлился парень. — Славы очень хочется. Понятно? Славы! --">