Анатолий Борисович Шалин - Дырка в небе

Анатолий Шалин ДЫРКА В НЕБЕ

Что с погодой творится? Три недели подряд — затяжные дожди. Четвёртого числа — град. Шестого, в июле, — хлопья снега!

В понедельник на лужайку рядом с домиком вдруг просыпался с небес странный осадок — дождь из крупнозернистых рыжих тараканов и молодых лягушат.

«О какой чистоте эксперимента после этого может идти речь? — размышлял Бонькин. — Половину сада дустом засыпать пришлось…»

Определённо, в небе над Боровиковкой образовалась дырка, через которую на голову Бонькина и фруктовые деревья вверенной ему станции сыпалась всякая гадость.

Сегодня денёк выдался ясным, но самочувствие Бонькина от этого не улучшилось. Через каждые пять минут он тоскливо осматривал небосклон в ожидании какой-нибудь очередной каверзы синоптиков.

В небе было всё тихо. Солнышко припекало вполне дружелюбно, и почти успокоенный Бонькин подумал даже, не сходить ли ему на речку после обеда, но вспомнил, что в саду ещё много работы, и пошёл в тенистые заросли опытного участка, где почти час препирался с роботами-садовниками, очищавшими участок от сорняков. Затем Бонькин долго возился с молодыми деревцами и уже собирался обедать, когда что-то оглушительно хлопнуло и на лужайку перед домиком свалился крупный предмет.

Тишину разодрал пронзительный женский визг.

Бонькин присмотрелся и замер от удивления.

Среди густой зелёной травы и ромашек возникло плетёное кресло-качалка, а в нём, одетая в лёгкий халатик, миловидная дамочка лет тридцати. Большие тёмные глаза её взирали на Бонькина с удивлением и ужасом, губы были обиженно сжаты.

— Негодяй! Мерзавец! Подлец! — выкрикнула женщина.

— Простите, — пролепетал Бонькин. — Я не понимаю?

— Ах, я не вам! — женщина посмотрела на Бонькина пристальным, оценивающим взглядом и разрыдалась. — Как он мог? Теперь понимаю, для чего проводились все эти опыты! Эксперименты на лягушках, на тараканах! Какая низость! Умоляю, скажите, где я?

Бонькин пожал плечами:

— Территория опытной ботанической станции. Село Боровиковка, Оглоблинский район Муросянской области.

— Ужас! — простонала незнакомка, выпадая из качалки в траву.

— Успокойтесь! — ласково сказал Бонькин, подхватывая женщину под руки. — Вытрите слёзы. В этом домике вы сможете отдохнуть.

Они подошли к зданию станции, и хозяин гостеприимно распахнул двери.

— Один живёте? — с любопытством спросила гостья.

— Да. Некоторым образом…

— Вы учёный — и много работаете?

— Биолог.

— Меня Элеонорой величают, а вас?

— О! Простите, я не представился, — засуетился Бонькин. — Пётр Васильевич, кандидат.

Бонькин вдруг почувствовал себя старым, неуклюжим и сразу же пожалел о вырвашемся кандидате. «Хвастун, жалкий хвастун, — подумал он. — Какое ей дело, кто я — кандидат наук или доктор? У неё какое-то горе, ей и смотреть на меня, наверное, противно».

— Что же вы стоите, Эля, садитесь, — пригласил Бонькин гостью к столу.

Элеонора огляделась:

— Петя! Вы не возражаете, если я буду вас так называть? — улыбнулась она.

Бонькин растаял:

— О! Конечно! Какие могут быть церемонии?

— Петя, ты много пишешь? Не спорь, у тебя весь стол бумагами завален.

— Да, — сознался Бонькин, — то есть нет! Это мой труд. Я мечтаю написать монографию «Выращивание цитрусовых в Сибири». Тема обширнейшая, актуальная, а времени… Так дальше шестнадцатой страницы и не продвинулся. Всё некогда, некогда! Ну, что это мы всё обо мне да обо мне? Я ведь так и не знаю, что у вас приключилось? Почему плакали? Как попали в наши края?

Элеонора шмыгнула носом и решительно вытерла глаза ладонью.

— Меня сюда муж забросил.

— Бросил! — как эхо повторил Бонькин.

— Посмел бы он меня бросить! — сверкнула глазами Элеонора. — Нет, именно забросил! Мерзавец! Сконструировал телепортационный ретранслятор, заманил меня в качалку и отправил из Москвы куда-то к чёрту на рога!

— Почему же к чёрту на рога? — обиделся Бонькин. — Боровиковка чудесное место. Сосны, кедры, тайга, воздух чистый и до Муросянска рукой подать, всего двести километров.

— Да, да, конечно, — неохотно согласилась Элеонора. — Только обидно, ах, как я его любила. Так бы, кажется, и задушила паразита… в объятиях! Опекала его, пылинки с лысины стряхивала! Эх, Наждаков! Наждаков! Мужа моего так звали, — пояснила гостья, заметив недоумевающий взгляд Бонькина.

--">