Сергей Яковлевич Розвал - Невинные дела. Роман-памфлет

Сергей Яковлевич Розвал
Невинные дела

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
МОЗГОВОЙ ТРЕСТ
1. Секрет профессора Уайтхэча

Мы работаем совсем не беспристрастно… Беспристрастный ум - это бесплодный ум.

М.Уилсон. «Живи с молнией»

Профессор Герберт Уайтхэч недовольно поморщился, когда секретарь лаборатории доложила ему, что у телефона господин президент республики. Секретарь была до того миловидна, что даже на лице профессора Уайтхэча, навеки окаменевшем в брезгливо-кислой маске, иногда пробивался отдаленный намек на улыбку. Но на этот раз лицо его стало еще кислее (хотя это и казалось уже абсолютно невозможным). Он очень хорошо предвидел содержание беседы. Конечно, произойдет она не сейчас - телефон для этого не годится, - но ясно, времени, чтобы подготовиться к встрече с президентом, немного. Да и как готовиться? Им нужны не слова…

В самом деле, господин Бурман приглашал явиться сегодня же. «Очень хорошо, господин президент», - проскрипел в трубку профессор Уайтхэч, хотя ему было совсем не хорошо. Сидя за письменным столом, он раздумывал, как выйти из щекотливого положения. Высокий (это было видно даже, когда он сидел), худощавый, совершенно лысый старик со сверлящим взглядом, он у каждого, видевшего его впервые, оставлял какое-то смутно-неприятное и тревожное ощущение: что-то инквизиторское сквозило во взгляде, в колючей фигуре, и надо было сделать усилие, чтобы согласиться, что это ученый.

Профессор Уайтхэч действительно был крупным ученым, в свое время прославившимся рядом выдающихся открытий и изобретений. Но уже много лет, как он принял руководство секретной государственной лабораторией лучистой энергии; естественно, работы его теперь не публиковались, его стали забывать. И вот тут-то, в этой секретной лаборатории, и появился у профессора Уайтхэча свой особый секрет. Он почувствовал, что на карту поставлена его научная судьба. Вне лаборатории он мог бы сделать еще ряд открытий и войти в науку тем ученым второго ранга, которого почитают и награждают при жизни, в надгробной речи клянутся не забыть вовеки и забывают прежде, чем успевает осесть земля на могиле. Нет, участь чернорабочего в науке не прельщала Уайтхэча. Он уже давно постиг ту истину, что крупные научные открытия в наше время вряд ли увидят свет: они могут изменить всю жизнь человечества - разве допустят это те, кто наверху? Зато наука сейчас плодотворна, как никогда, для войны. Мысль эта казалась профессору Уайтхэчу до того простой и ясной, что он с жалостливым презрением смотрел на ребячью возню идеалистов-ученых, которые по инерции все еще продолжали веровать в спасительную силу науки. Впрочем, пусть их забавляются - для себя он твердо выбрал путь: только у военной науки блестящие перспективы! Что же касается чувствительной болтовни не в меру стыдливых профессоров о том, что наука-де должна не уничтожать, а благодетельствовать человека, то профессор Уайтхэч полагал, что всем этим слезливым теориям прекрасно противостоят теория руководящей роли Великании и теория спасения от коммунизма. Да и вообще - победителей не судят! Кто станет слушать в наши дни обвинительную речь по адресу изобретателя пороха? А атомная бомба - это порох XX века. Таким образом, с моральной стороны у профессора Уайтхэча все обстояло благополучно. Неблагополучие было в другом, и это-то и составляло секрет Уайтхэча.

В научную душу профессора Уайтхэча начинало закрадываться сомнение: суждено ли ему быть победителем? Вложена ли в него та искра, из которой только и может разгореться пламя? Проще говоря - ученый ли он? Впрочем, он убедился, что его теория блестяще подтверждена трагикомической историей изобретения Чьюза.

Этот мечтатель хотел своими лучами облагодетельствовать человечество - ему не позволили; ему предложили использовать их для войны - он отказался; и вот результат: вся --">