Александр Николаевич Громов - Менуэт святого Витта, Властелин пустоты

Александр Громов Властелин пустоты

Менуэт святого Витта

Я должен был строить, повинуясь лишь своей вере, не слушая ничьих советов.

Уильям Голдинг. «Шпиль»

О, странники! А мы тут, наверху, видели, как в раздавшиеся швы крыши просачивалась синяя ночь. Этого крошечного отверстия было достаточно, чтобы через него могла просочиться одна-единственная звезда. Процеженная для нас сквозь все небо. Эта звезда приносила болезнь. Мы отворачивались: от нее умирали.

Антуан де Сент-Экзюпери.

«Южный почтовый»

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Холодно. Господи, как холодно! Боже, помоги мне вынести эту ночь. Если ты есть, сделай так, чтобы я согрелся. Если тебя нет или ты остался далеко, пусть кто-нибудь другой сделает так, чтобы я согрелся. Кто- нибудь, мне все равно. Пусть это сделает Стефан… пусть даст хоть немного тепла, в нижних ярусах его еще много, я знаю. Здесь, наверху, холодно. Стефан не знает, как холодно наверху по ночам, когда бьет дождь и низкие тучи бегут с севера. Откуда ему знать? Проснется, сунет нос проверить, не заснул ли часовой, и тут же обратно, холода и не почувствует. У-у… А как может часовой спать, когда такой холод? Ничего он не может, вообще ничего, пальцы совсем окоченели. Этот холод меня убьет. Вон какой дождь, как только не замерзает в полете? Печку не разожжешь, торф мокрый весь, и навес прохудился, куртка не греет… Совсем не греет. Холодно. Очень холодно. Пусть Стефан даст немного тепла, все ему прощу, пусть только прикажет протянуть снизу какую-нибудь кишку с паром, чтобы хоть руки греть… Нет. Не прикажет. Не даст. Бесполезно упрашивать.

Тщедушная фигурка мотнулась в сторону, уперлась в ограждение на краю площадки. Ноги скользнули по мокрому металлу. Медленно-медленно фигурка двинулась вдоль ограждения, перебирая негнущимися пальцами по тонкой гнутой трубе, приваренной для страховки на уровне пояса. За трубой в мутном свете качающегося фонаря не было ничего, кроме черноты и дождя с летящими крупинками снега, не было видно ни земли, притаившейся метрах в ста внизу, ни кольца частокола вокруг башни, ни кособоких сараев и навесов, ни тем более горизонта, растерзанного бегущими клочьями туч. Вперед, вперед! Не останавливаться. Только так можно вынести эту ночь — идти и идти, идти в никуда, мерить и мерить шагами верхнюю площадку донжона, пока не наступит утро… Скорее бы. Стефана бы сюда, хотя бы на одну ночь… Или хоть кого-нибудь, ведь предлагали же дежурить ночами вдвоем, греться друг о друга. Стефан запретил. Почему он запретил, когда так холодно? Никто не знает…

— Эй, кто внизу?

Показалось. Никого нет. Да и кому там быть в темноте в такой холод? Некому, некому приходить, никому мы тут не нужны, говорили же ему… От белых клоунов или бродячей паутины защитит частокол, а если опять придет цалькат, он частокола и не заметит, пройдет как по ровному, но с башней ему не справиться и часового ему не достать, и вот тогда-то придет время проверить, подействует на цальката хоть как-нибудь пружинный стреломет или не подействует. На черепах или, скажем, болотных червей он действует, проверяли, а вот гарпию можно сбить только случайно, попробуй в нее еще попади, заразу… Но хорошая, очень хорошая вещь этот стреломет, всегда в смазке и на боевом взводе, сделал-таки Стефан хоть одну полезную вещь. Нужно крутить ворот минут пятнадцать, зато потом только дави на спуск: первая стрела летит на пятьсот шагов, вторая на четыреста --">