Александр Юринсон - Alter Omnia

умненький ты мой! Все правильно. — Он делал умильную рожу и растягивал гласные.

— Что ты хочешь?

— Чем занимаемся? — проигнорировал он вопрос. — А-а! Пописываем!

Я посмотрел на экран. Там красовался мой текст! Это была новая история, та часть, которая дошлифовывалась вечером. И я я ее написал! Чтобы удостовериться в этом, я занес руки над клавиатурой, и через минуту появился последний абзац.

— Вот и славненько, — сказал двойник и завладел мышью. Я непонимающе следил за его действиями. Он скопировал мой текст на дискету и сунул в карман.

— Зачем ты это сделал?

— Душечка! — Лиз иногда называла меня и так. — Мы с тобой одно целое. Неужели тебе жалко дать почитать это, — он постучал пальцем по карману, — самому близкому человеку на свете. Самому себе! — последнюю фразу он рявкнул, подавшись вперед.

— Что? Я ничего не понимаю. Если ты — это я, то ты должен знать все не хуже меня.

— А вот и нет. Я — не совсем ты. Я — твоя лучшая половина. Я избегал встреч с тобой, боялся твоего дурного влияния. Ведь ты весь такой несчастливый. А я — наоборот. Но по большому счету, мы ближе, чем родные братья.

— Почему бы нам, вместо этого мистического свидания, не встретиться наяву, по-человечески. Мне кажется, ты знаешь много из того, что мне хотелось бы выяснить.

— Да, я знаю все, что тебе интересно. Ведь я — твоя счастливая и удачливая половина. Все, что у тебя плохо — у меня хорошо. И наоборот. Но у меня все хорошо! А встретиться мы можем только здесь.

— Ладно. Все равно — все это обычный сон.

— Сон? — он вскинулся. — Да, это сон, но не совсем обычный. Дай-ка свою руку, — он хихикнул: — чуть не сказал — мою.

Я положил кисть на стол ладонью вверх.

— Не, не так. — Он перевернул ее. — Теперь потерпи, — и сильно ущипнул тыльную сторону кисти.

— Э! Э! — Я отдернул руку; выступила капелька крови.

— Ну что, ты проснулся? Говорят, это лучший способ уйти от кошмара — ущипнуть себя во сне. Правда, когда снятся всякие гадости, никто не вспоминает о нем. Проснувшись, посмотри первым делом на мое доказательство. Ты будешь носить его, наверное, не одну неделю.

— Хорошо. Допустим, я тебе верю. А где обитает моя лучшая счастливая половина? Во сне?

— Он допускает, что верит мне! Да провались ты в свою паршивую нищенскую конуру к своей жене, с которой ты забыл, что такое любовь! Я не Иисус Христос, и мне твоя вера на фиг не нужна!

— Не ори! Так где ты все-таки находишься, господин Я, если не в моей конуре и не с моей женой?

— Хороший вопрос. Ты, умник, на него ответил бы лучше. Я и сам толком не знаю. — Он посерьезнел и как-то погрустнел. Может, моей заслуги в этом нет. Я думаю, что я живу в другом рукаве реки времени. Когда-то время разделилось на два потока, и все люди оказались и здесь, и там. Но перед тобой — перед нами в это мгновение, наверно, стоял выбор. Принципиальный. Одного из нас слегка тряхнуло, и он сделал не так, как другой. Это моя гипотеза.

— А как ты попадаешь сюда?

— Не знаю. Я давно уже бывал в твоих снах, только прятался. И брал твои идеи. Ведь они же и мои? А у меня по сравнению с тобой башка абсолютно деревянная.

Он помолчал; и мне было нечего сказать.

— А потом я вдруг попал в чужой сон. И еще. Всего, случается, бываю во снах нескольких человек. Наверно, тех, кто тоже разные в твоем и моем мире. А все остальные одинаковы.

— Откуда ты знаешь?

— Ну, всего и я знать не могу. Но твое окружение очень похоже на мое. И чем дальше от тебя человек, тем он более схож со своим двойником у меня. Мы с тобой слишком непохожи и меняем людей вокруг. А так — все то же самое.

— Ты говорил про других людей. Кто они? — Непонятное подозрение вынудило меня задать этот вопрос.

— А-а! Чуешь, откуда воняет! И я тебе с удовольствием скажу. На прощание. — Он посмотрел на часы. — Через двадцать секунд у тебя сработает будильник. Нам пора прощаться. А еще одного человека из твоего мира, с которым я тесно общаюсь — даже сотрудничаю — зовут Виталий Москвин.

В этот момент на моем запястье запищали часы.

Первым делом я посмотрел на свою руку. Рана была на месте. То есть, на каком, к черту, месте?! Но тыльная сторона ладони уже начала отекать и темнеть. Действительно, это доказательство я буду иметь при себе порядочно времени. Интересно, что скажет по этому поводу Лиз? Она и ребенок еще спали; я почти всегда вставал пораньше, эти часы были моими безраздельно. Потом начинался вавилон. Первой --">