Ричард Матесон - Е…

Ричард Матесон Е…

Автомобили остановились, взвизгнув тормозами. Приглушенные проклятия забились в лобовые стекла. Прохожие шарахнулись в стороны — глаза широко распахнуты, рты удивленно растянуты заглавными буквами «О».

Громадная металлическая сфера появилась из ниоткуда прямо посреди перекрестка.

— Что? Что такое? — пробурчал регулировщик, покидая пределы своего бетонного островка.

— Святые небеса! — воскликнула секретарша, с разинутым ртом застывшая у окна третьего этажа. — Что это может быть?

— Выскочил прямо из воздуха! — выкрикнул вдруг какой-то старик. — Прямо из воздуха, клянусь!

Удивленные ахи. Все с колотящимися сердцами подались вперед.

Круглая дверь сферы открылась изнутри.

Наружу выпрыгнул человек. Он с интересом огляделся по сторонам. Внимательно посмотрел на людей. Люди внимательно посмотрели на него.

— В чем дело? — громогласно вступил регулировщик, вынимая бланки протокола. — Нарываетесь на неприятности?

Человек улыбнулся. Люди, стоявшие поближе к нему, услышали, как он сказал:

— Я профессор Роберт Уэйд. Прибыл к вам из тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года.

— Может быть, может быть, — пробормотал полицейский. — Но прежде всего уберите отсюда эту штуковину.

— Но это невозможно, — ответил человек. — Во всяком случае, прямо сейчас.

Полицейский закусил нижнюю губу.

— Невозможно, как же, — с вызовом произнес он и подошел к металлическому шару. Толкнул его. Тот не шелохнулся. Пнул его. И взвыл от боли.

— Прошу вас, — произнес чужак, — Ничего хорошего из этого все равно не получится.

Рассерженный полицейский отодвинул дверь. Заглянул внутрь сферы.

И отшатнулся назад, вопль ужаса слетел с его побледневших губ.

— Что? Что это такое? — выкрикнул он, не веря своим глазам.

— А что случилось? — поинтересовался профессор.

На лице полицейского смешались потрясение и праведный гнев. У него стучали зубы. Он был вне себя.

— Если вы… — начал пришелец.

— Молчать, грязная скотина! — проревел полицейский.

Профессор с испугом отступил на шаг, лицо его вытянулось от изумления.

Полицейский сунул руки внутрь сферы и достал некие предметы.

Началось всеобщее смятение.

Женщины отворачивались с испуганным криком. Взрослые мужчины ахали и смотрели, замерев. Маленькие дети подглядывали исподтишка. Юные девицы падали в обморок.

Полицейский быстро спрятал предметы, завернув в китель. Поднял сверток дрожащей рукой. Потом с силой ударил профессора по плечу.

— Негодяй! — прорычал он. — Свинья!

— Вздернуть его! Вздернуть! — принялась скандировать группа выведенных из себя пожилых дам, колотя по мостовой своими тростями.

— Как не стыдно! — пробормотал священник, заливаясь багровым румянцем.

Профессора потащили по улице. Он возмущался и пытался вырываться. Крики толпы заглушали его голос. Ему грозили зонтиками, тростями, костылями и свернутыми в трубочку журналами.

— Скотина! — орали они, взмахивая жаждущими мести руками. — Наглый развратник!

— Какая мерзость!

Но в дальних закоулках, в венозных барах и бильярдных многие скрывали за злобными масками дикие фантазии. И новость распространилась повсеместно. Сдавленные смешки, гортанные и в высшей степени неприличные, слышались на городских улицах.

Профессора отправили в тюрьму.

Двое из полиции контроля были приставлены сторожить металлический шар. Они отгоняли от него всех любопытных. И кидали горящие взгляды внутрь сферы.

— Лежит прямо перед нами! — снова и снова повторял один из полицейских, взволнованно облизывая губы. — Надо же!

Верховный комиссар Каслмоулд рассматривал неприличные открытки, когда зажужжал видеотелефон.

Его цыплячьи плечики судорожно дернулись, вставные челюсти испуганно щелкнули друг о друга. Он спешно смел открытки в кучку и скинул их в ящик письменного стола.

Бросив последний жадный взгляд на картинки, он задвинул ящик, напустил выражение официальной сосредоточенности на худосочное лицо и передвинул рычажок.

На экране телесвязи появился капитан Рэнкер из полиции контроля, его жирная шея расплывалась над тугим воротничком.

— Господин верховный комиссар, — пропел капитан, все его черты просто сочились подобострастием. — Простите, что беспокою вас, отрывая от размышлений.

— Ладно, ладно, что там у вас? — резко спросил --">