Альберт Валентинов - Планета гарпий

Альберт Валентинов
Планета гарпий

ПЛАНЕТА ПОД ЖЕЛТОЙ ЗВЕЗДОЧКОЙ

Молоденькая березка дрогнула, судорожно мотнулась вершиной и с хрустом вывернулась из земли, взметнув корни. Брызнул земляной фонтан. На поляну, тяжело сопя, выбрался пахун. Ослепленный солнцем, он замер на мгновение, покрутил огромной головой, потом взвыл и помчался через поляну к Ирине. Поверженная береза, зацепившись за него, волочилась следом. Ветви подскакивали на буграх, и отрывающиеся листья, подхваченные воздушными вихрями, метались в воздухе. Овальный фасеточный глаз на широком лбу зверя налился фиолетовым пламенем. Пахун был в ярости.

Ирина спряталась за дерево, положила руку на расстегнутую кобуру бластера. Обычные пистолеты против пахунов бессильны. Она не собиралась убивать зверя, жест был машинальный, отработанный долгой практикой. Не снимая ладони с тяжелой резной рукоятки, она отступила на три шага глубже в лес. Дальше было нельзя: из-за коричневого ствола покачивал пушистой головой убийца-одуванчик. Ветер дул в ее сторону.

Чудовище промчалось в каком-нибудь десятке метров, выворачивая почву перепонками стальной крепости, срастившими его шесть ног. Земля кипела вокруг него, как волны вокруг торпедного катера. Увесистый комок земли сломал ветку над головой Ирины, другой больно ударил ее в плечо. Она присела. Над головой прошуршало, посыпались листья, в соседний ствол врезался, пробив кору, угловатый обломок. Пролети он чуть ниже… Ирина поежилась. Обычно пахун не швыряется землей, даже когда гонится за добычей. Что же так взволновало самого могучего, самого бесстрашного обитателя этой планеты?

Пахун взял левее, слепо ломясь сквозь кустарник, и Ирина поняла причину его ярости: от хвоста до левой перепонки болтался окровавленный лоскут кожи. Только у одного существа на планете были когти, способные пробить шкуру, которую не брала пуля.

Ирина отпустила рукоять бластера. Теперь опасаться нечего: все живое разбегается от свежих следов пахуна. Правда, следы эти мгновенно зарастают. Завтра же на вспаханной полосе покажутся крохотные зеленые стрелки, совсем нежные, как шелковинки, а через неделю она покроется двухметровой травой, через которую без резака не пробиться. Таких полос на планете много.

Ирина быстро шла вдоль полосы, перепрыгивая через, поваленные деревья, с беспокойством отмечая, что след ведет в нужном ей направлении. Неужели пахун напал на становище?… Но потом след свернул в сторону. Вот на этом месте зверь впал в бешенство и кинулся, не разбирая дороги. И здесь она увидела гарпию.

Это был Лидо, великолепный экземпляр, один из самых способных в племени. В последнее время гибнут, в основном, самые способные… Ирина наклонилась, погладила крупную взъерошенную голову с оскаленными страшными зубами. Только голова и сохранилась, все остальное было втоптано в землю, расплющено. Белый пух перекатывался по траве и постепенно исчезал между деревьями. Битва произошла совсем недавно.

Мертвые глаза гарпии с остекленевшими зрачками глядели на Ирину. Даже сейчас в них не исчезло то осмысленное выражение, та искра разума, которую с недавних пор земляне отмечали то у одного, то у другого представителя этого крылатого племени. Тихо проговорив «Эх, Лидо, Лидо!», она отступила на несколько шагов и вынула бластер. Грянул гром, и теперь только взметнувшийся пух напоминал о погибшем. Не оглядываясь, Ирина быстро зашагала вперед.

В космическом реестре Планета гарпий была отмечена желтой звездочкой, как годная для жизни, но запрещенная к освоению. Желтая звездочка запрещала даже сафари, с какой бы степенью безопасности они ни были организованы. Любая степень безопасности здесь недостаточна. Восемнадцать могил разведчиков, раздавленных пахунами, разорванных крабами, расстрелянных одуванчиками, отравленных черными бабочками, восемнадцать серых гранитных обелисков служили безмолвным предостережением, что для людей здесь нет места.

И все-таки вот уже пять лет здесь жили люди. Двенадцать человек, не прибавивших ни одной могилы к тем восемнадцати. Но это потребовало такой железной дисциплины, такого самоограничения, особенно на первых порах, такой силы воли и постоянной настороженности, что жизнь на Такрии, где опасностей тоже хватало с избытком, вспоминалась сейчас как голубая идиллия.

Ирина выбрала эту планету потому, что суровее в реестре под желтой звездочкой не оказалось. Ей --">