Денис Витальевич Килесов - Самосбор: Легенды Гигахрущевки

Миша подошел к раздатчику концентрата, взял ключ разблокировки панели управления, висящий на гвозде на уровне глаз и, с чувством выполненного долга, скормил аппарату свой талон. В ответ на это, допотопный агрегат поскрипел шестеренками и изверг из из себя синий тюбик. Миша незамедлительно свинтил с него крышку и с наслаждением выдавил содержимое упаковки в рот. Хтоническое нечто, возмущавшееся в его желудке, немного успокоилось. Жизнь начинала налаживаться.

С наслаждением закурив, он прошелся по пищеблоку. Вольдемара все не было. «Наверняка обожрался списанного концентрата и побежал проситься в ближайшую жилячейку, расплескивая по пути содержимое желудка». Со скучающим видом Миша покрутил ручку вариатора радиоприемника. Кроме помех ничего не было. Сделав последний затяг, он вкрутил хабарик в пепельницу и собрался уходить. Вдруг он вспомнил пустой продовольственный ящик в родной жилячейке.

«Надо бы запастись концентратом. Хотя бы бурым».

Привычно разблокировав раздатчик, Миша сунул в него талон и втопил кнопку выдачи. Однако, после протяжного скрипа и короткого хруста, аппарат замер. Его многочисленные лампочки жалобно мигнули и погасли. Талон, как и тюбик заветного концентрата, застрял где-то в недрах машины.

– Да твою же слизь… Запасся, блин, завтраком.

Тяжелый удар по корпусу, вопреки всем законам инженерии, не вернул агрегат в рабочее состояние.

– Должна же тут быть какая-нибудь холодильная камера с этими тюбиками, – пробубнил Миша, недовольно осматривая помещение.

При более тщательном осмотре комнаты обнаружилась неприметная дверца. Она была обклеена плакатами так же, как и стены, так что ее было легко не заметить. Раздраженный потерянным талоном Миша дернул дверь на себя. Нырнув в проем, он выпрямился и остановился, как вкопанный.

Вдоль стен огромного холодильника высились стеллажи, соединенные с транспортной лентой. На них ровными рядами покоились сотни разноцветных тюбиков с пищевым концентратом. Но не это заставило Мишу в ужасе застыть. Посреди помещения, на двух огромных крюках, свисающих с потолка на толстых цепях, медленно раскачивалось изодранное в кровавое месиво тело. Голова его была наклонена, скрывая большую часть лица. Но и этого Мише хватило, чтобы узнать своего друга. Из окровавленной груди вырвался едва слышный стон.

– Вольдемар! Жив, слизин сын! – Миша в два прыжка оказался около друга и осторожно начал снимать его с крюков. – Сейчас-сейчас, подожди. Я… Ты выживешь, не вырубайся только! Я мигом до медблока…

Договорить Миша не успел. Едва тело освободилось от крюков, как Вольдемар неожиданно вскинул голову. На краткий миг его взгляд встретился со взглядом бывшего друга. Увидев почерневшие белки без зрачков, Миша бы отшатнулся. Но такой возможности ему не дали. Безвольно висящие руки вдруг ожили и молниеносно сомкнулись на шее ночного гостя. Резким рывком Вольдемар притянул лицо товарища к себе. Челюсти с чавканьем сомкнулись в укусе. Из места, где только что было ухо, хлынула кровь. Миша истошно завопил и оттолкнул озверевшего товарища.

Зажав левой рукой рану на голове, правой Миша выхватил складной нож. Но воспользоваться им не успел. Вновь бросившийся на него Вольдемар наотмашь ударил пятерней. Когти полоснули по лицу. Вторым ударом он попал Мише в глаз. От неожиданно мощных оплеух, Миша попятился и упал. Но его тут же подхватили. Его глаза заливала кровь из рассеченной брови. На пару секунд он почувствовал, как ноги перестали касаться земли. А затем спину и грудь пронзило страшной болью. Под собственной массой, его тело глубоко насадилось на два крюка. Существо с искореженной рожей ринулось к его шее для последнего укуса. За миг до того, как гнилые зубы впились в его плоть, Миша неуклюже выбросил вперед руку с ножом, не метясь и не надеясь ни на что. Но сделанный наудачу тычок спас его от неминуемой смерти. Мощным движением существо, бывшее когда-то Вольдемаром, само насадило себя на лезвие. Вошедшая в глазницу сталь резко оборвала вопль твари. Мгновенно воцарилась тишина. Тело Вольдемара неуклюже сползло на пол вместе с ножом, торчащим из головы. Вконец обессилев, Миша потерял сознание.

Он очнулся резко и неожиданно. Сразу же дернулся от боли, пронзающей его тело. От движения стало еще хуже. Однако несмотря на два крюка, торчащих из груди, больше всего его занимало другое. То, что и вырвало его сознание из забытья. То, что неразличимый голос нашептывал --">