Святослав Владимирович Логинов - Мост над Прорвой

вглядываясь во тьму укрывища. Протянул руку вперёд, та наткнулась на ледяную пробку, намёрзшую около выхода.

И впрямь — пора, вон, какая дура образовалась. Этак из укрывища не вылезти будет, придётся моховину поверху распарывать. А значит, на этом месте почти наверняка образуется липкая промоина. Конечно, Прорва большая, но чем меньше в ней промоин, тем спокойней людям.

Нарти напрягся, пытаясь выдавить пробку наружу. Одновременно почувствовал, как напряглось тело лежащего Клаха. Значит, не спал старший, ждал, проснётся Нарти или проспит всё на свете.

С тихим треском лопнули промёрзшие стебельки, в укрывище проник ледяной, одуряющее свежий утренний воздух.

Вдвоём проводники отогнули пласт, укрывавший их ночью. Над водой немедленно поднялся столб пара. Нарти увязал стойки и лаги. Подтянули мешки, проверили оружие. В Прорве оружие, вроде бы, и без надобности, не на мохового же таракана с рогатиной идти, но раз взято оружие — значит, надо.

Утром охотники не едят, с утра есть — только желудок мучить. Сразу взяли хороший темп, благо, что по подмёрзшей моховине идти легко, ноги не проваливаются. Сейчас нетрудно было бы и пробежаться, но делать этого нельзя. Через Прорву бегут мужчины, а не проводники. Их дело разведать дорогу, а не гонять без толку, словно бык по весне.

Уходя, Нарти оглянулся. Холм, чуть видный на горизонте, стоял, как и прежде. Получается, можно было бы переночевать на сухом. Хотя, старший верно сказал: развели бы костёр, тут бы нарыв от огня и лопнул. В таком деле наверняка знать невозможно. Опять же, вон какой кусок за вчерашний день дополнительно отмахали, так что, сегодня полегче будет.

Есть у людей правило: никогда не жалеть о том, что не случилось. Иначе рыбак, вместо того, чтобы идти на лов, будет вечно сокрушаться о той рыбине, что сорвалась с крючка, а земледелец, увидав потраву, начнёт не спасать оставшееся, а рыдать по погубленному. Переночевали в моховом укрывище, утро встретили живыми и здоровыми — что ещё? Не вздыхай о вчерашнем, думай о сегодняшнем.

Мокрая одежда сразу задубела на морозе, лёгкий ветерок проскваживал насквозь. Спасало только быстрое движение да тяжесть мешка на спине, под которым сохранялось воспоминание о сонном тепле укрывища. Нарти то и дело поглядывал на восток: скоро ли покажется солнце. Тогда станет тепло. Моховина, правда, тоже оттает, но тут уж выбирай что-то одно: или холодно, или вязко. Хотя, по сути дела, выбирать нечего: солнце встаёт, не спросясь путников.

Предутренний ветерок стих, солнышко пригрело Прорву, идущие замедлили шаг. К полудню остановились ненадолго, Нарти развязал мешок, вытащил два пласта сушёного мяса, и дальше они шли, жуя на ходу. Нарти размышлял, сколько времени им ещё идти, и что может быть в мешке у Клаха. Мешок здоровенный, а за всё время ни разу не развязывался. Всё, что нужно для путешествия, тащит Нарти. А ведь Агик и Вал тоже волокли немалую ношу. Но, что бы ни лежало в их мешках, оно досталось болотным тараканам.

В следующую секунду Нарти резко остановился, выдохнув по-охотничьи. Ноздрей коснулось сладкое трупное зловоние. Клах, идущий сзади, тоже замер. Неважно, что сигнал опасности подал младший, кто первый учуял, тот и командует.

Нарти сделал осторожный шаг, затем второй. Перед ним, наполовину погрузившись в раздавшийся мох, лежал труп. Мальчишка, лет десяти, может быть, двенадцати. Он лежал, скорчившись, поджав колени к животу. Рядом не было никакой ноши, вообще ничего. Разложение сильно затронуло умершего, так что выражения лица было не разобрать.

— Что с ним? — Нарти говорил шёпотом, словно громкий звук мог нарушить хрупкое равновесие происходящего.

— Он умер, — произнёс Клах очевидное.

— Но кто его убил? Моховые тараканы обглодали бы скелет начисто, а других хищников здесь нет.

— Он умер сам. Его выгнали в Прорву, но он не пошел на ту сторону, а лёг в мох и умер. Умер от горя.

— Он был плохой?

— Он был такой же, как ты или я. Все мы к определённому возрасту становимся несносными мальчишками, так что матерям не остаётся ничего, кроме того, как выгнать нас из дома. Выгнать в Прорву. Некоторые изгои приходят на нашу сторону, ты знаешь, это не так трудно, но часть остаётся здесь и умирает. Их убивает сознание, что они теперь совсем одни и никому не нужны.

— А теперь мы идём просить прощения хотя бы для некоторых, которые не самые плохие?

Клах усмехнулся и положил руку на плечо Нарти.

--">