(Egord) - Конь в пальто (СИ)

спросить у сестры, но как-то сразу расхотелось. Еще скажет, что в запое валялся неделю, а за это время в Диснейленд превратилась вся Россия вместе с СНГ и Китаем.

Люди ходили, в основном, компаниями. Понятно: сам бы в таком виде не сунулся в свет без Маши. Девушки хихикали, стараясь скрыть смущение; парни ржали. Те, кто сами по себе, тихо улыбались, а под масками прятали пунцовые щеки…

Понял, что все чувствуют примерно то же, что и я… Отхлынула горячая волна, внутри верблюда ощутился простор. Потупившийся было взгляд поднялся с тротуара, я начал смело озираться. Медведи косолапили и пыхтели, гуси шлепали важно, осанисто, чуть заваливаясь назад. Оп! Какая-то стрекоза прошмыгнула вихрем, исчезла… Некоторые откровенно радовались. Две девчонки-пчелки крутили полосатыми брюшками, хвастались медовыми полосками. Попугай с пингвином шли вразвалочку, шаг в шаг, напевали что-то из рока.

Я заулыбался.

— А наш двоюродный тоже цветной и пушистый?

— Нет. Не видать нам такого зрелища, — вздохнула Маша. — Еще перед рассветом смотался с дружками на кладбище. Мы, говорит, готы, в этой дурке скакать не собираемся.

— Ну, понять можно…

— У нас в офисе Лиля — тоже гот, и ничего. В восемь утра прилетела воробышком, довольная до ушей.

Зашли в универсам. С корзинками и тележками плюшевая живность смотрелась еще забавнее. Растопыренные копыта и когти вечно что-то роняли, хвостатые зады смахивали с прилавков товар, посетители сталкивались в проходах. Отовсюду:

— Ой, извините!

— Простите!..

— Ничего-ничего…

Труднее всего приходилось кассиршам. Румяные бедняжки кое-как принимали товар, дисконтные падали, но больше всего хлопот было с деньгами. Бумажки шуршали, монеты звенели — сыпались на пол. У кого не находилось мелочи, говорили: «Сдачи не надо» — и топали к выходу. На лицах пот, в воздухе гомон и смешки.

Маша расплатилась, я потащил пакет. При сестре не решился взять пива…

Небеса текли в молоке, солнце всплывало над городом выше и выше. По улыбающимся головам бегал смех, до крыш взлетал визг. Народ беспечно слонялся по освободившейся от машин проезжей части. Вдоль белых полос по-хозяйски расхаживал двуногий лохматый пес. Меж висячих ушей — фуражка, на поясе — громадная резиновая кость в роли дубины. Страж порядка пританцовывал под бодренький мотивчик ударных и губной гармошки, льющийся из радио.

Я прикрыл губы маской, на лицо посыпался теплый ржач.

…Наша пятиэтажка. На лестнице я рефлекторно съежился. Тут вечно бродит Кощей, кукнутый старикан, — гавкает на встречных, что «позасрали тут все, Союз развалили, сгомосятились…» ну и тэдэ…

Дома вылез из верблюда, как бабочка из куколки — насквозь мокрый, вновь родившийся. Полетел в прохладу дождя, под душ.

— Слушай, а у тебя есть другой костюм? — Я насухо вытирал волосы. — В смысле, для меня?

Сестра ходила из угла в угол, вдумчиво листала какие-то бумаги.

— М?.. А, да, за диваном. — Бумаги шлепнулись на стол, Маша исчезла в ванной, зашумела вода. Сквозь стену глухой голос: — Он и есть твой. Верблюд для нашего гота, не пропадать же добру. Хоть ты попользовался…

Я вспорол на коробке скотч. Внутри оказался…

— Ништяк! — Я визжал как мальчуган. — Машка, ты супер!

Конь. Белоснежная улыбка в полморды на зависть рекламам зубных паст, один глаз светит безумным весельем, другой хитро прищурен. Но самый шик — пальто! Широченное: из-под серой замши видны лишь копыта и хвост.

— Да, специально тебе заказала.

— Как? Там че, можно выбирать?

— Тем, кто организовывал, — да. Имеем же мы, активисты, какие-то привилегии!.. Слушай, прибери комнату в знак благодарности, а то опять смоешься, ищи тебя…

В моем логове свалка пивных банок… будто стреляные гильзы от снарядов. Под потолком развороченный патрон, в нем вместо лампочки — пустая бутылка водки. Всюду пеплом пыль. Война здесь грохотала о-го-го…

Я зашуршал мусорными пакетами. Пока алюминий брякал, Маша привела себя в порядок.

— Все, побежала! — донеслось сквозь завывания пылесоса. — Отпросилась на часок, а уже за полдень!.. Ладно, отмажусь, мол, тебя спасала!

—

--">