революция пожирает своих детей.

Рафал уже тогда сориентировался. Он знал, что я жду, когда он отреагирует. Сама я на него не глядела. Это одна из тех вещей, которых я стыжусь в жизни больше всего. Словно бы я привела на собачьи бои собственного бультерьера, и вот теперь сяду в сторонке и буду наслаждаться видом крови.

И он укусил, должен был укусить. К делу подошел умно: никаких оскорблений, обвинений в антисемитизме, ксенофобии, отсталости и тому подобного. Спокойно, вежливо: пан ошибается - факты. Ну, подумала я, конец дяде, дядя в нокауте, самое времечко.

И вот тогда – ты же догадываешься, правда? – и вот тогда начался кошмар. На каждый факт, приводимый Рафалом, на каждую дату и фамилию дядя приводил два. У Рафала было историческое образование – зато у дяди под боком была его библиотека. Конечно, я не смогу повторить всей их дискуссии, там шел поединок с применением научных отсылок, мест публикации и источников цитат, все или почти прислушивавшиеся к ним гости быстро растерялись; но они просекли главное развлечение вечера, все впихнулись в библиотеку вместе с дядей и Рафалом, поначалу еще были какие-то шуточки и поддразнивания, но очень скоро стало ясно, что это беспощадный бой; дядя вытаскивал очередные книги, включил компьютер, представлял доказательства, и все чаще впечатление было таким:

Дядя:

- Ну, ты же и сам видиш, что я этого не выдумал, чистейшая правда.

Рафал:

- Неправда!

Дядя:

- Что, все лгут? Проверь сам. Про профессора такого-то и такого ты же не скажешь, будто бы он помешанный?

Рафал:

- Из столь хилых предпосылок нельзя делать столь далеко идущие выводы.

Дядя:

- Тогда разреши показать тебе еще вот это.

И последующие теории, фамилии, даты, книги, статьи – и как тут обороняться? Исключительно путем дискредитирования источников. Рафал пытался: что они нечеткие, поддельные, преувеличенные, односторонние – но, чем дольше все это продолжалось, тем больше он походил на ребенка, затыкающего уши перед словами горькой правды, и Рафал прекрасно это впечатление понимал – матч был публичный – и он проигрывал на глазах у всех. И у него сдавали нервы. Говорил он все быстрее, все менее четко – а дядя: абсолютное спокойствие, даже легкое веселье – Рафал тем временем начал беситься, он размахивал руками, со стуком хлопал книгами, под конец сбил всю кучу, дядя ухватил в самый последний момент, протянул Рафалу руку; я была уверена, что он просто желал удержать парня от очередного проявления хаоса – но Рафал, багровый словно свекла, вырывается у него, тут же толкучка, Рафал чуть ли не плюет дяе в лицо: пути, руки прочь! – ну и так далее, а мы смотрим наэлектризованные – ты и сам это видишь, Тео – спираль кошмара – вот прямо перед нами драка, только, какая там драка, Боже мой, дядя своими лапами лесоруба схватил Рафала в поясе, перекинул через плечо, перенес в прихожую и выкинул за дверь, да еще и под конец подзатыльник дал.

Я вышла за Рафалом, по крайне мере, нашла для этого силы. Он сидел на бордюре, из носа лилась кровь. Я вытащила платок. В глаза ему я поглядеть не могла. А что он себе думал? Что я его вляпала во все это именно с таким намерением – будто желала его унизить? За платок он поблагодарил и ушел, не прощаясь.

И что же из всего этого смущения вынесла: уверенность, что подобных дискуссий никак нельзя выиграть, что антисемиты и сторонники теорий заговора всегда найдут аргументы в свою пользу; что логика на их стороне.

Ибо, невозможно представить какие-либо доказательства для не существования.

Можно доказывать наличие заговоров, власть Сионских Мудрецов, глобального плана франкмасонов – но невозможно доказывать, будто все это не существует. Логика здесь ассиметричная. Или же, как сказал бы ты: отрицательные онтологические утверждения, как правило, доказать невозможно.

И я поняла: логика на стороне антисемитов.

А на моей – здравый рассудок.

- Ну вот, по причине дяди теперь у тебя травма…

- Травма! Я только лишь хотела тебе показать, что ничего не получится, если пугать меня логикой и рационализмом: я знаю, как замечательно логика служит интеллигентным антисемитам. Интеллигенция просто делает тебя более податливым. Тот чемпион мира по шахматам, как его, Фишер…

- Бобби Фишер.

-

--">