Александр Павлович Морозов - Программист

мозгов, или… работать, уповая на самого выносливого и неприхотливого помощника — время. Первые два варианта, как любят элегантно выражаться математики, некорректны. По сути дела, это и не варианты, конечно, а липа. Остается третий. Работай, надейся и жди. Самое лучшее, что я могу сделать, — это оставаться на своем посту. Несмотря на всякие там шорохи и крадущиеся тени. Говоря без иносказаний, надо быстрее пустить программу, а там видно будет. Как поется в одной раскудрявой песенке: «А вдруг, а вдруг окажется, что все мне только кажется». Хорошо бы, чтобы оказалось именно так, но, честно говоря, маловероятно.

Пока я занимался этой бесполезной калькуляцией и сокращением неизвестных переменных, машина, на которой работал Сережа Акимов, заверещала на неестественно высоких тонах и, напоследок, коротко всхлипнув, остановилась. Загорелся красный сигнал: «Останов по команде». Это значит, что машина остановилась не из-за сбоя магнитной ленты, не из-за ошибки в программе, а специально по желанию программиста. Когда Акимов составлял программу, он заранее знал, что в том месте, на которое сейчас вышла машина, ему нужно будет проверить содержимое некоторых ячеек оперативной памяти и набить перфоленту с дополнительной информацией. Поэтому он и вставил на этом месте команду останова. Когда программа будет отлажена, эта команда, разумеется, будет выброшена. Но сейчас, дойдя до нее, машина терпеливо ждет, пока Акимов не сделает всего, что ему нужно, и снова не нажмет на кнопку «Пуск».

Сережа быстро высветил на пульте содержимое интересующих его ячеек и записал числа в блокнот. Из телетайпной доносилось потрескивание телеграфного аппарата. Там Гриша Ковальчук набивал на перфоленту новую информацию для Акимова, которому оставалось одно: спокойно ждать. Но… машинный зал ночью — это омут. Завораживающий и заговаривающий. И Сережа Акимов подходит ко мне и заговаривает со мной. Заговаривает, как заговаривается. Но мне не странно. Я знаю, что это у него пройдет. Из глубины ночи мы стремительно всплываем к утру. Реальная опасность кессонной болезни. Ее нужно заколдовать, заговорить. А Сережа — неплохой мастер по таким заговорам (хорошо с ним выходить в ночь). И он начинает:

— У научных теорий, как и у людей, бывает неврастения.

— Что, дергаться начинают? — вежливо осведомляюсь я.

— Нет. Они просто перестают отвечать на те вопросы, которые им задают. Для которых и сработаны. Зато на-гора выдается разная дребедень.

И что-то он говорит дальше. Что-то автоматически остроумное, какую-то гирлянду из словес развешивает над моими ушами. Но я уже не слушаю. Я все-таки возвращаюсь к его первому пробному шару, к научной теории, у которой, оказывается, свободно может случиться истощение нервной системы. Я хочу сказать Акимову, что, наверное, бывают случаи, когда абсолютно неважно, на те ли вопросы отвечает теория, отвечает ли она вообще на какие-нибудь вопросы или пребывает в слепоглухонемом остолбенении. Что иногда нужно только само наличие теории, а не ее содержание. А еще иногда в наличие ни к чему, а нужно только собираться создать эту теорию и всех подряд оповещать об этом благородном намерении с максимальной громкостью. Что-то похожее я и говорю Акимову. Но он слушает меня так же невнимательно, как и я его перед этим. Во-первых, Ковальчук уже принес из телетайпной нужную ему перфоленту (Ковальчук принес и тут же, не говоря худого слова, исчез за ЛПМами), и Сережа уже снова пустил свою машину. А во-вторых, по всему видать, что мои отвратительно нечеткие (нечеткие даже для меня самого) рассуждения непонятны ему.

Завел я Акимова не в ту степь. Не о том он хотел поговорить. И не так. Протер он поэтому очки (на них и так ни пылинки), прислушался к гудящей машине (хорошо гудит, уже свистеть начинает — скоро печать начнется) и пошел за ЛПМы будить спящего на невидимой отсюда койке оператора. Оператор, конечно, вообще спать не должен. Работать он должен, раз в ночную смену вышел. Ну раз программисты (это я и Акимов) сами со своими программами в ночь вышли, можно и отдохнуть. Чего же впустую около машины толкаться?

В начале смены оператор включил все устройства, спросил, не надо ли чего, да и пошел за ЛПМы на свою койку. Она у них, у операторов то есть, загодя припасена. Утром, конечно, убирается, а вечером при первой надобности появляется, как скатерть-самобранка. Любят операторы поспать, и правильно делают. Народ все молодой — девчонки и --">