Евгений Владимирович Кривенко - Окликни меня среди теней

Окликни меня среди теней

«И век последний, ужасней всех,

Увидим и вы и я.

Все небо скроет гнусный грех.

На всех устах застынет смех.

Тоска небытия!..»

Александр Блок

* * *

Пролог

Три города сыграли ключевую роль в истории цивилизации Запада.

Первый — Вавилон, где начала ткаться ее материальная основа, но духовность только зарождалась, и в омраченных формах.

Второй — Иерусалим, где впервые в облике Христа воссияло Солнце мира.

Третий — Рим, смесь высокой духовности и коварства; горнило, где и в борьбе с которым формировалась европейская цивилизация.

Четвертый стоит в завершении истории. Он будет построен в XXIII веке, и великолепием превзойдет все земные города. Он будет назван Альфавилем, потому что первый и последний правитель мира объявит себя альфой и омегой человеческой истории. Но он будет узурпатором и погибнет, а вместе с ним его столица, со всей когда-то великой цивилизацией Запада.

Но пока…

Забота о природе отброшена, и город возведен в заповедных долинах Альп, в географическом центре Европы. Грандиозные здания соперничают по высоте с горными утесами, сады разбиты на границе вечных снегов и великолепием намного превосходят висячие сады Вавилона. Сквозь горные отроги пробиты широкие туннели, а над пропастями висят филигранные мосты. Население превышает тридцать миллионов человек, и это самый богатый город мира.

В центре — величественный, хотя и несколько сумрачный, дворец Верховного правителя. Архитектурная игривость не пристала Его обители. Да и тюрьма на другой стороне долины мрачновата — параллелепипед из темного стекла. Жители города любят прогуляться вдоль стен и ткнуть пальцем в интерактивную панель, чтобы появилось объемное изображение камеры с каким-либо узником — личным врагом Правителя. Можно всласть поиздеваться над ним, но из камеры в ответ не будет слышно ни звука. Временами на большой арене устраивают публичные казни.

Остальные здания прихотливо изукрашены, особенно Дворцы наслаждений. Впрочем, и кроме них везде разбросаны изящные беседки для любителей прилюдного секса. Наслаждения и нега — вот смысл существования для жителей города.

Город — настоящий рай на Земле, другие уступают ему, но все равно являются центрами развлечений. Фабрики упрятаны под землю, и трудятся на них андроиды и осужденные, но последних немного: зачем преступить закон, который почти все позволяет? В специальных зонах работают хэ-ути, как будто рабски послушные Мадосу. Есть и тайные, темные стражи. Именно они появляются сквозь тела казнимых, внушая всем ужас. Но зачем сомневаться в незыблемо установленном порядке и бунтовать, когда жизнь полна наслаждений?

До поры…

Глава 1

I. Снятие первой печати — Конь белый

Лон Метельский. Алтай

Первые такты «К Элизе» всплыли из глубин сна, и он стал просыпаться. Не спешил вставать, наслаждаясь музыкой, а за окном розовел туман.

«Доброе утро, Лон», — наконец сказала «Сивилла», приглушив музыку.

— Слышу, — пробормотал Метельский, и вспомнилось, как загадочно улыбалась мать, активируя ему трансид — как и всем, в возрасте семи лет.

«Соответствующий ему сектор — подарок тебе из далекого прошлого. Давность не имеет значения, все секторы Кводриона поддерживают себя в актуальном состоянии. Он немножко особый, и ты познакомишься с ним постепенно. Когда-то ему дали имя Сивилла^[1] и эту музыкальную тему — „К Элизе“ Бетховена. Конечно, ты можешь сменить их, но не спеши».

Музыкальных тем он сменил много, но в конце концов вернулся к этой: музыка нравилась, а такое необычное имя, как «Сивилла», еще поискать.

Встал, и, не одеваясь, подошел к панорамному окну. Там стал на круг подъемника и спустился к бассейну. Прыгнул в воду — прохладная и хорошо бодрит! — и поплыл к прозрачной стене, отделявшей бассейн от озера.

Водная гладь как стеклянная, над ней скользят пряди тумана. От стены тянет прохладой, а в самом озере вода всего +4 градуса. Телецкое озеро — не искупаешься, зато виды великолепные. Одно из семейных имений, выпросил его у матери в день совершеннолетия. Отец поморщился, но возражать не стал — большая часть обширных владений Варламовых осталась за матерью.

Метельский лег на спину и стал глядеть, как из тумана --">