Ярослава Колина - Там, где ты найдешь покой...

которого уверенно сидела Настя, и следом, немного отставая, — мопед-развалюха. Батюшка не любил быстрой езды.

Томный, терпкий, как морской бриз, голос Каомы тек из распахнутых окон актового зала дома отдыха, заливая растворяющийся в ночных сумерках парк. Отдыхающие развлекались — кто-то самозабвенно танцевал, кто-то вкушал в баре разрешенные, но убийственные по ценам напитки, кто-то целовался в недоремонтированных, но живописно увитых плющом беседках, напрашиваясь на всевозможные травмы. Шел последний вечер двухнедельного заезда.

Невысокая, очень красивая девушка в белом костюме, перетянутом в талии красным ремнем, легкой тенью скользнула из кустов жасмина и направилась к дому отдыха. На ходу она старательно вытирала губы. Можно было подумать, что девушка только что долго и со вкусом целовалась. Из кустов, которые она покинула, послышался легкий сгон, но она даже не оглянулась.

На ходу поправляя белую, не слишком свежую и довольно помятую юбку, девушка с неудовольствием посмотрела на подол, из которого был выдран изрядный клок. Она остановилась на минуту, пытаясь спрятать дырку в складках, потом, точно осознав безнадежность своих усилий, засмеялась и снова заспешила к глазному входу, как будто музыка и неяркие, но пестрые огни дискотеки неудержимо притягивали ее.

Девушка легко смешалась с толпой танцующих и, хотя здесь ее явно никто не знал, видимо, сразу почувствовала себя как дома. Ее многие приглашали потанцевать. Меняя партнеров, она выслушивала и банальные и остроумные комплименты, оставаясь и к партнерам и к комплиментам абсолютно равнодушной. Только однажды она приняла предложение симпатичного светловолосого юноши пройти с ним в бар выпить по бокалу шампанского.

В зал она вернулась одна. Впрочем, этого никто не заметил. Ее сразу же пригласил на танец солидный седовласый грузин в дорогом фирменном костюме с цветком в петлице. Как ни странно, на дискотеке было много немолодых людей, которые, как казалось, оставили лишние, тяготившие их, годы дома и здесь веселились напропалую.

Именно в этот момент лейтенант Веревкин, теряя остатки терпения, уговаривал монументального, по-ослиному упрямого вахтера пропустить их караван на территорию дома отдыха. Свое удостоверение Веревкин забыл в форме. К счастью, вахтер оказался верующим, и вовремя подъехавший отец Иван спас положение. Хотя охранника несколько смутил способ передвижения священника и, в особенности, бельевые прищепки, которыми тот закреплял рясу, чтобы не мешала при езде.

Они остановились у входа в полутемный актовый зал, напряженно вглядываясь в танцующие группы и парочки. Веревкин в штатском — карман его пиджака был красноречиво оттопырен — покровительственно положил руку на плечо слегка растерявшейся Насти. Видимо, он воображал себя Карану пой, а приятельнице отводил роль Ингуса. Вовка поддерживал полусонного Павла в раздраженно оглядывался на прятавшегося за их спинами отца Ивана, которому было здесь вовсе не по себе.

— Вот она, — вдруг прошептала Настя. — Третья колонна слева.

И все увидели бледного, как стена, пошатывавшегося в танце грузина и… Лину, положившую ему голову на плечо.

Павел сдавленно вскрикнул. Она подняла голову, увидела их и недобро усмехнулась.

Веревкин, расталкивая толпу, стал пробираться к ней, волоча за собой Настю. Вовка, Павел и отец Иван пробивались следом. Наконец они оказались возле Лины и окружили ее и ее партнера.

— Что ж так рано? — почти ласково поинтересовалась разрумянившаяся упырица и бросила убийственный взгляд на Павла. На губах ее пенилась свежая кровь. Она отпустила грузина, млевшего, казалось, в ее объятья, и тыльной стороной маленькой, почти детской ладошки вытерла рот.

— Деда, ц… — прохрипел грузин и рухнул, как подкошенный, на пол. Танцующие шарахнулись в стороны.

— Фу, староват, — доверительно сообщила Лина и сплюнула.

Побледневшая как мертвец Настя выхватила из сумки два бронзовых кинжала и, сжав зубы, направилась к ней. Рядом раздался истошный женский визг. Лина удивленно подняла брови.

— Я же сказала — в полночь у избушки. Совесть у вас есть?

Настя задохнулась от негодования.

— Ты… ты… Да как ты…

И подняла кинжал, зажатый в правой руке. Вовка и

--">