Томас Энсти Гатри - Призрак Барнджума

Томас Энсти Гатри Призрак Барнджума

Томас Энсти Гатри (1856–1934) — английский писатель, автор множества юмористических, сказочных и фантастических рассказов и повестей. Писал под псевдонимом Ф. Энсти. Среди его произведений — сказка «Медный кувшин» (1900), послужившая прообразом для повести Лазаря Лагина «Старик Хоттабыч».

Евгений Никитин — выпускник Института лингвистики и межкультурной коммуникации Московского государственного областного университета. Как переводчик публикуется в «Юности» с 2010 года.

* * *

Чего бы мне это ни стоило, признаю честно: да, Барнджум мне не нравился. Откровенно говоря, я ненавидел его. Все его поступки, все его слова вызывали у меня невероятное раздражение — хотя я до последнего не подозревал, что и он, в свою очередь, испытывал ко мне странное и необъяснимое отвращение.

Мы были практически полными противоположностями: я — образованный, утонченный, необычайно привередливый в выборе знакомых джентльмен, и он — громадный, краснолицый, грубый мужик, в котором не было ни одной мягкой или привлекательной черты. Он знал, что он филистер, и, кажется, гордился этим. Мы были столь непохожи, что я часто задавал ему вопрос: что у нас вообще общего?

И, тем не менее — как ни трудно в это поверить, — несмотря на наличие столь веских причин держаться друг от друга как можно дальше, мы никак не могли расстаться. Для подобного рода феномена у меня есть лишь одно объяснение: наша взаимная антипатия стала столь неотъемлемой составляющей нашей жизни, что мы уже не могли отринуть ее.

Но тогда мы этого не осознавали и договорились отправиться в совместную поездку по Северному Уэльсу главным образом потому, что это был самый надежный способ и дальше действовать друг другу на нервы. Так в один злосчастный день началось наше путешествие, из которого по прихоти судьбы вернется только один.

Пожалуй, я опущу череду неприятных происшествий первых дней путешествия. Не обмолвлюсь ни словом о все более и более ярко проявлявшемся в Барнджуме животном начале, его эгоизме, полном безразличии к очарованию сельской местности и даже о гнусных трюках с целью свалить оплату железнодорожных билетов и гостиничных счетов на меня.

Я намерен поведать трагичную историю моей жизни с совершенно беспристрастной точки зрения и, уверен, ни за что не опущусь до стремления преднамеренно вызвать симпатию к себе у читателей.

Потому сразу перейду к тому памятному дню, когда долго копившееся, с трудом скрываемое раздражение на спутника достигло точки кипения и выплеснулось во вспышке отнюдь не постыдного негодования; к часу, когда я нашел в себе храбрость порвать связавшие нас незримые и несправедливые путы.

Помню как вчера то великолепное июньское утро. Мы выехали из гостиницы «Долдвиддльм» и направились к Кадер-Идрис^[1]. Царила неловкая, неприятная тишина. Мы начали взбираться на вершину, которая, наверное, и по сей день возвышается над живописной деревушкой, и по мере восхождения перед моим восхищенным взором разворачивалась великолепная панорама.

Я с наслаждением вдыхал бодрящий чистый воздух и, помнится, не смог сдержать дрожь отвращения при виде того, каким красным и распухшим стал нос Барнджума под действием атмосферного давления. Я указал ему на это вполне вежливым (поскольку мы придерживались внешне дружеских отношений) тоном, на что он ответил в самой грубой (и ставшей неотъемлемой частью его характера, увы) манере, что если бы я посмотрел на себя со стороны — в таком прикиде со шляпкой (очевидно, он имел в виду мой вечерний костюм), — меня бы стал волновать отнюдь не его нос. Я же парировал саркастичным (как теперь понимаю, чрезмерно саркастичным) тоном, что все лучше, чем «любоваться» таким вот зрелищем. Явно уязвленный Барнджум заметил, что покрасневший нос — отнюдь не его вина. Человек же моего достатка, с другой стороны, мог бы хоть с виду походить на джентльмена. Я пропустил это мимо ушей; Бантинги (кажется, я еще не представлялся? Филиберт Бантинг к вашим услугам) выше подобных колкостей. К тому же мне льстила мысль, что культурные, артистичные люди оценили бы небрежный покрой моей одежды по достоинству. Разумеется, мой спутник к таковым не относился.

Мы остановились у края чудовищной пропасти. Ее отвесные склоны убегали вниз, сливаясь подножием с синевато-серыми водами озера. Можно --">