Клэй Маклауд Чэпмен - Пожиратели призраков

сзади, когда огромный фургон въехал в их «Тойоту Матрикс» на автостраде. Сайлас рассказал, как отлетела по воздуху машина, как он потерялся в этом водовороте, как помнил развевающиеся вокруг лица волосы его матери, пока изгибалась ее шея… все больше и больше. И внезапно они встретились взглядом, налитые кровью глаза матери смотрели на заднее сиденье сквозь щель в подголовнике, ее подбородок покоился между лопатками. Позвоночник сломался так, что голова чуть не отлетела. Единственное, что удерживало ее на теле, – сморщенная кожа.

Но это не помешало ей говорить. Она казалась такой испуганной. Не понимала, что происходит. Она уже умерла, но все равно со мной говорила. Сказала, что все будет хорошо. Что я буду в порядке. Что она любит меня.

Сайлас отделался парой царапин. «Чудо», – говорил он. Тогда-то он и начал верить в призраков. И всегда гнался за своей мамой.

Мавзолей почти разваливался. Всего пара ударов пяткой Сайласа, и камень рассыпался, открывая вид на гроб.

– К черту, – стонет Амара. – В жопу это все.

– Берись за ту сторону, – поясняет Сайлас Тобиасу. – Помоги мне вытащить.

Пока парни вызволяют какого-то недодракулу или как там назвал его Сайлас, Амара и я стоим сбоку. Мы обе понимаем, что это ужасно, Амаре не надо объяснять, но она будет винить меня, потому что вечно уверенного Сайласа винить невозможно, а себя она, конечно, не винит никогда.

Мое внимание переключается на вход в мавзолей. На давящую темноту.

– …Ребят? – но никто не слушает. – Ребят!

– Что? – спрашивает Сайлас. – В чем дело?

– Призраки, – все, что могу сказать я, указывая на вход. Кладбище кишит ими. Над могилами летают круги света. Они приближаются. Летят к нам.

– Вы ведь тоже их видите? – шепчу я. – Пожалуйста, скажите, что да.

– Что это? – в шоке спрашивает Амара.

– Бежим, – говорит Сайлас.

Сайлас говорит…

Сайлас говорит …

Сайлас хватает меня за запястье и тянет. Моя рука дергается, а потом остальную часть тела вытаскивают из гробницы. Я не могу отвести взгляд от шаров света, прыгающих по рядам могил, от призраков, тянущих свои призрачные тела все дальше и дальше.

Стоп. Это не призраки.

Это фонари. За нами гонится охрана. Твою же мать. Мы столкнулись с самой жуткой в мире полосой препятствий. Сзади около трех фонариков. Нас больше, чем их, а это значит, что хотя бы у одного есть шансы выбраться.

– Быстрее-быстрее-быстрее! – кричит Сайлас через плечо.

Амара кричит. Ей конец, без вопросов. У нее ни за что не получится добежать. Я обещаю себе, что внесу за нее залог. Мои родители раскошелятся, чтобы вытащить ее из тюрьмы. Там же можно оплатить картой?

Тобиас бежим первым. Он даже не оглядывается. Сраная длинноногая газель в джинсах-дудочках. Он перепрыгивает через могилы так, словно от этого зависит его жизнь. «Черт-черт-черт», – пыхтит он между каждым прыжком, а потом сворачивает влево и исчезает среди надгробий. Не хуже привидения.

Слава богу, Сайлас не отпустил мое запястье. Я бы не выбралась, если бы он не бежал впереди и не вел меня по бесконечному лабиринту могил. Я мыслю слишком линейно для такой ситуации. Побежала бы прямо, а надгробия не ставят в один ряд.

Херувимы подгоняют нас, хлопая в свои крошечные ладошки. Гранитный ангел торжественно качает головой. Я против воли думаю о своей маме, о том, как она во мне разочаруется.

– Беги быстрее, – просит Сайлас. – Давай, Эрин!

Он дергает мою руку влево, и та чуть ли не ломается. Не успела я увидеть, куда падаю, как уже оказываюсь на земле. Шею щекочут травинки. Сайлас зажимает мне рукой рот, и я знаю, что должна быть как можно тише, но все во мне кричит.

Могила. Мы лежим на чьей-то могиле, прячемся за надгробием.

Я изо всех сил пытаюсь задержать дыхание, когда мимо проходит охранник, позвякивая цепочкой ключей. Мы с Сайласом прижимаемся друг к другу, сжимаемся, вжимаемся друг в друга, чтобы поместиться за надгробием. Даже после того, как охранник пройдет мимо, мы не шелохнемся, пока не убедимся, что горизонт чист.

– Как думаешь, сбежим? – спрашивает Сайлас. Я вдыхаю его слова. Ощущаю их на языке. Солнце взойдет через пару часов. Мы можем сбежать, а можем…

– Нет, – я целую его так сильно, что он ударяется головой о мрамор, но не отстраняется. Я пропускаю пальцы сквозь его волосы, нащупывая опавшие листья. – Останься со мной.

Я не хочу выходить из тени надгробия, наши головы прижаты к нему, грудь поднимается и опускается с каждым судорожным --">