Владимир Terramorpher Осипцов - Светочка (СИ)

любила кого-то по-настоящему, а?! Ты за чужой любовью пряталась - за дедом, за бабушкой, за братом и сестрёнкой! Или ты была не рада трем годам жизни с отцом, которыми тебя наградила сестренка, отдав свои десять?

   - Да как ты можешь так спокойно говорить, будь ты даже и на самом деле призрак!

   - А я призрак на самом деле, - сказал она, приближаясь, так что Валентина, отпрянула, шаг ещё дальше - и она почувствовала, что поднимается над рябиной над домом: - И ты мама, теперь - тоже...

   Опустила взгляд Валентина - и увидела себя - лежит холодная, мёртвая, руками за сердце держится. А сама - напротив Светочки в воздухе висит, оглядела себя - прозрачная, словно вновь молодая, как в те года, когда Светочку рожала.

   - Не поняла? Мы все тебя тут ждем - сестрёнка, дедушка, бабушка, жених мой косоглазенький... не вспомнила его? Помнишь, говорила, чтобы его спасала? А ты не спасла?! - и Валентина вспомнила про сына конюха, который на отвале погиб. Так вот почему паренёк на остановке таким знакомым казался...

   - А мы ведь тебе в гости даже приходили... не узнала ты нас никого... на день рождения, помнишь? На отца наорала, а сестренка и видеть тебя не хочет, потому что ты про неё "шлюха малолетняя подумала"...

   Валентина закрыла лицо от стыда - и правда же, тот в шинели, словно молодой отец... и "дочкой"-то всё время назвал... Но кто бы поверил! А руки прозрачные, на закроешься - сквозь них себя на земле видит мёртвую, испуганную...

   - Очень уж хотел тебя отец встретить... да нельзя теперь ему к таким грешницам как мы... Это же всё нам за его подвиги, за страдания - и любовь матери, и твоя красота, и талант брата, и ум сестрёнки и моя хитрость...

   - А нам - в ад?! - спросила Валентина и не узнала своего молодого голоса.

   - А как ты думала? За убийство родного ребёнка, кто здесь жалеть будет? Тут всё припоминают - даже все плохие слова и нечаянные обиды. Есть правда, одна лазейка... - сболтнула Светочка и замолчала.

   - Какая?! - спросила с надеждой Валентина.

   - Если ты при жизни сама покаешься или отстрадаешь такими муками, что хуже адовых, - подняла ясный взгляд умершая дочь: - Поэтому, в твой последний год, я и пришла к тебе, мамочка. Всё, что могла тебе, испортила, старалась, чтобы боль более лютой была... чтобы за неё тебя простили... и вроде получилось...

   - Что?

   - Это мои 25 лет должны были быть. Это ты должна была умереть в том октябре, а я жить дальше. И выйти за жениха - сына конюха, нарожать детей косоглазому, потом встретить в городе брата, от бабушки узнать, что он брат, и повеситься на этой рябине сегодня.... Но...

   - Светочка!

   - Я не хотела жить без тебя, мама. Не хотела той мерзкой судьбы, которую заслужила. Я... Я просила - все семь месяцев просила - заберите меня, но спасите маму! Меня услышали... но так как ты не сделала ничего, чтобы заслужить эти годы - ты прожила их как детоубийца. Прости... я была ребёнком...

   - Дочка... но как...

   - Но я же всё исправила, мама?! Теперь я негодяйка, пусть и не жила эти годы. Теперь я отправлюсь в Ад и займу твоё место. А ты мама - в Рай.... - она легонько толкнула Валентину и быстро-быстро полетела вниз, Валентина протянула к ней руки, но поздно - с неба ударил свет, и всё забылось...

   ...Труп Валентины нашли вечером, когда вызывать "Скорую" было поздно. Приехавший спешно из города сын похоронил её на местном кладбище рядом с дедом и бабушкой, и удивительно быстро нашел покупателя на старый дом, который ему был больше не нужен.

  Понемногу старые шрамы затянулись - он стал знаменитым художником, и стал ездить по заграницам и выставляться. Но самой известной картиной стал двойной портрет его матери, Валентины, и первой жены - Светланы, пропавшей без вести. На нем две женщины были изображены обнявшимися, закутанные в свои собственные светлые волосы, молодые, удивительно похожие -

  как две сестры,

  как мать и дочь...

--">